![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Как светла эта ночь перед боем.
Предыдущая запись.
Следующая запись.
* * *
Джереми проснулся одним махом и сразу сел в кровати, подвернув под себя ноги. Прислушался: где-то в огромном доме хлопнуло окно, затопали люди, оживленно обсуждали что-то высокими голосами. Сэллинджер прислонился спиной к изголовью кровати, усмехнулся: рядом как ни в чем ни бывало, сопела Диана, еще не очень трезвая, судя по запаху, и в чем мать родила, судя по состоянию постели и самого Джереми.
Мужчина потянулся, почесал грудь, закурил и совсем было уж собрался расслабиться и вздремнуть еще часок, как некое неудобство, ощущаемое им как соринка в глазу с момента пробуждения, шарахнуло его по голове.
Джереми встряхнулся, подошел к окну: не померещилось. Небо было неестественно-фиолетовым, шикарного ультрамаринового отлива с розовыми разводами у горизонта. Пейзаж за окном тоже был странным, но Сэллинджер был в столице новичком и не заметил подвоха, пока по пестрой мостовой не проехала карета, запряженная четверкой оленей, со звездными гербами на дверцах. За каретой рысил отряд высоких всадников на ком-то вроде тигров. Джереми икнул. Тигры скрылись за поворотом, не сбиваясь со строевой рыси.
С сигареты шлепнулся пепел.
Звезды тоже были чужие. Сэллинджер затянулся покрепче и сел на подоконник. Выхода из ситуации было два: либо признать, что вчерашний полусонно-полупьяный бред Дианы был правдой, и верить ей до конца, либо немедленно проснуться в травмпункте, ближайшем от того казино на Львином, где он вчера устроил потасовку. Вариант пробуждения в морге Джереми исключил сразу. Но не потому, что не верил в воскресение, а потому что не верил в сказочные галлюцинации в качестве смертного сна. На всякий случай врезав себе по морде, Сэллинджер натянул брюки и поискал чего бы выпить. Бар обнаружился за портретом строгого полуседого мужика, определенно похожего на Диану.
«Папаша, очевидно», – Сэллинджер чокнулся с портретом и взгромоздил свой зад на письменный стол. Стол был огромный, внушительный как гроб из мореного дуба с вензелями, и, судя по ощущениям, неповоротлив как стелла освободителей Триссы от фашистско-немецких захватчиков. Только вечного огня не доставало. Джереми скорчил рожу и развел в пепельнице костер из бумажной мелочи и салфеток.
«Итак, дано: Джереми Сэллинджер, идиот, одна штука, лег на дно, чтоб никто его не грохнул с перепугу, а неожиданная тетка не поняла, кто он такой. Неожиданная тетка внезапно ворвалась в казино, где Сэллинджер, идиот, выдуривал у лохов денежку в покер. Поскольку Сэллинджер, идиот, верит в фатум и нумерологию, он посчитал третью свиданку с незнакомкой роковой и поправил рожу питекантропу, который незнакомке не давал проходу. Кстати, хмурого прицепа с незнакомкой не было. Сбежала, наверное, – Джереми долил себе пива, радуясь стройности своих построений. – Покатав даму по городу, угостив, чем положено, произнеся недозволенные речи, Сэллинджер, идиот, не получил по морде, а получил натурально поцелуй с различными многообещающими стонами. И тут Сэллинджер, идиот, совершил роковую ошибку: вместо того, чтоб вежливо откланяться, он ре шил продолжать в том же духе. Но Сэллинджер идиот, а не джентльмен, так что поступил логично. Впрочем, это все равно неважно, потому что Диана взяла его за пуговицу и прислонила к стене, а когда Сэллинджер, идиот, опять мог критически воспринимать реальность, небо стало сиреневым, а дорога пестрой. Не теряя присутствия духа, Сэллинджер принял приглашение Дианы и пришел в этот дом, где с нее сдували пылинки, а хмурый прицеп ничего не говорил, только уныло пыхтел из-за угла. Единственная странность: слишком тощие охранники совсем без оружия и почему-то в черных кимоно. Ну а потом Сэллинджер, идиот, без памяти протрахался всю ночь. Кстати, недурно».
Джереми подбросил салфетку в пепельницу.
«Но что же она все-таки говорила?» – пиво никак не освежило память. Сэллинджер сунул холодную руку под одеяло и нащупал ногу Дианы. Девушка лягнулась.
– Привет, красавец, – она выкатилась на край кровати и сонно сощурилась. – Чего надо?
– Я показывал тебе стриптиз? – прояснил ситуацию Джереми.
– Кажется, да. Передай мне пива, будь другом, – Диана нащупала халат и накинула его на молочные плечи. Густую кудрявую гриву она перебросила через плечо на грудь. В прохладном воздухе спальни встопорщился курносый сосок, наливаясь пурпуром. Джереми сосредоточился на ее глазах.
– А что ты там говорила про свою контору?
– Про Дом, красавец.
– Нормальный дом, – Джереми передал Диане открытое пиво и надел рубашку. Одна запонка была в кармане, а вот вторая куда-то запропастилась. Сэллинджер предположил, что это как-то связано со следящим чипом, встроенным в украшение.
– Не дом, а Дом, – поправила Диана. Вид после ночи у нее был помятый, но Джереми так больше нравилось.
– Ну и в чем подвох? – мужчина шлепнулся на четвереньки в поисках запонки. И пока он лазил, заглядывая под столы и стулья, Диана вкратце объяснила ему про устройство мира, Изнанки и тингов в частности. Джереми очень понравилось, особенно про 16 органов чувств и про войну, которая вот-вот. Он, конечно, понял очень мало, тем более, что думал попеременно то о запонке, то о груди Дианы, и это, конечно, было совсем не потому, что Сэллинджер идиот. Диана тоже не была идиоткой – и халат запахнула. Тут Сэллинджер очнулся и начал въезжать в ситуацию.
– Я полагаю, подобную информацию не сливают тем, кого собираются отпускать?
– Дурачок, я могу прочистить тебе мозги, если захочу, и вернуть, где взяла. Или внушить тебе, что ты бомж. Или трансвестит.
Джереми не хотел быть трансвеститом. Джереми с сомнением покачал головой. Диана больше не смеялась. Она закрыла глаза, раздула точеные ноздри, очень серьезная, сказала:
– В последний раз ты мыл голову два дня назад, шампунем от перхоти, с желтой этикеткой, продается в аптеке; умываешься без мыла; пена для бриться куплена неделю тому назад, паленая, кстати; для душа используешь гель, с ментолом такой, пузатый, забыла название. Рубашка куплена вчера утром, брюки две недели назад были в химчистке с пятнами от бензина… продолжать? – Диана открыла один глаз.
– Впечатляет, – согласился Сэллинджер. – Но причем тут я?
Диана вздохнула.
– У нас тут скверная позиция. В Доме куча уродов, готовых закопать моего папашу и примерно половина из них хочет закопать меня. Я предлагаю тебе работу. Платить буду хорошо, но потребуется вся твоя изобретательность, если ты и прям так хорош, как брешут в Интерполе.
– А как брешут?
– Нормально так. Ставки делают на то, когда ты сядешь.
– А какое отношение ты имеешь к ним?
– Никакого. Заплатила там кое-кому за твою прайваси.
– Угу. Позволь я обрисую ситуацию.
– Валяй.
– Если отрешиться от магической ерунды, в целом есть шесть неких Синдикатов, скрытых от человеческих глаз, как и положено мафии. У них свои разборки, даже война намечается за передел сфер влияния.
– Началось все с вендетты.
– Ну тем более. И вот принцессе одного из этих Синдикатов приходит в голову нанять международного афериста для укрепления своих позиций. Да?
– Да, – согласилась Диана.
– Я дорого стою, – сморщил нос Сэллинджер.
– Не очень. За восемь лет карьеры ты наворотил дел, которые службы оценивают в сто тысяч зеленых. Сто штук делить на восемь – двенадцать с половиной тысяч в год. Округлю тебе до тринадцати, чтобы не жмотиться. Плюс премиальные и любые твои халтуры без отрыва от производства. На запонки хватит, – Диана покосилась на бриллиант в его рукаве. – Или не хватит. Как будешь работать.
– Кстати о запонках. Ты мою не видала?
– Я на ней лежу, кажется.
Сэллинджер завладел запонкой. От нее исходила непристойная вонь сгоревшей микросхемы.
– Я не предупредила тебя, что на Изнанке не работают механизмы сложнее устройств 16 века?
– Нет, – хмуро ответил Сэллинджер.
– Но ты, конечно, можешь отказаться, – беспечно сказала Диана, потягиваясь так, что халат снова свалился с ее груди. Это решило дело: Джереми согласился на тринадцать тысяч плюс премиальные и халтуры. Только он не знал пока, в какую категорию отнести грудь Дианы. По всему выходило, что в премии, но трахать боса все равно было заманчиво и приятно. К тому же Ди оказалась умной начальницей: сразу же выдала аванс. Сэллинджер почуствовал, что они сработаются.
– По рукам.
– Ок. Тогда завтра за едем кое-куда и подпишем пару бумаг.
– Все серьезно, да? – хмыкнул Сэллинджер.
– Ну да. Мне же нужна закаладная на твою душу, – хихикнула Ди. В двери громыхнуло. – Ну кого там Бездна принесла?
– Это я, мисс, - раздался голос хмурого прицепа. – Ваш отец… он мертв, мисс.
Следующая запись.
* * *
Джереми проснулся одним махом и сразу сел в кровати, подвернув под себя ноги. Прислушался: где-то в огромном доме хлопнуло окно, затопали люди, оживленно обсуждали что-то высокими голосами. Сэллинджер прислонился спиной к изголовью кровати, усмехнулся: рядом как ни в чем ни бывало, сопела Диана, еще не очень трезвая, судя по запаху, и в чем мать родила, судя по состоянию постели и самого Джереми.
Мужчина потянулся, почесал грудь, закурил и совсем было уж собрался расслабиться и вздремнуть еще часок, как некое неудобство, ощущаемое им как соринка в глазу с момента пробуждения, шарахнуло его по голове.
Джереми встряхнулся, подошел к окну: не померещилось. Небо было неестественно-фиолетовым, шикарного ультрамаринового отлива с розовыми разводами у горизонта. Пейзаж за окном тоже был странным, но Сэллинджер был в столице новичком и не заметил подвоха, пока по пестрой мостовой не проехала карета, запряженная четверкой оленей, со звездными гербами на дверцах. За каретой рысил отряд высоких всадников на ком-то вроде тигров. Джереми икнул. Тигры скрылись за поворотом, не сбиваясь со строевой рыси.
С сигареты шлепнулся пепел.
Звезды тоже были чужие. Сэллинджер затянулся покрепче и сел на подоконник. Выхода из ситуации было два: либо признать, что вчерашний полусонно-полупьяный бред Дианы был правдой, и верить ей до конца, либо немедленно проснуться в травмпункте, ближайшем от того казино на Львином, где он вчера устроил потасовку. Вариант пробуждения в морге Джереми исключил сразу. Но не потому, что не верил в воскресение, а потому что не верил в сказочные галлюцинации в качестве смертного сна. На всякий случай врезав себе по морде, Сэллинджер натянул брюки и поискал чего бы выпить. Бар обнаружился за портретом строгого полуседого мужика, определенно похожего на Диану.
«Папаша, очевидно», – Сэллинджер чокнулся с портретом и взгромоздил свой зад на письменный стол. Стол был огромный, внушительный как гроб из мореного дуба с вензелями, и, судя по ощущениям, неповоротлив как стелла освободителей Триссы от фашистско-немецких захватчиков. Только вечного огня не доставало. Джереми скорчил рожу и развел в пепельнице костер из бумажной мелочи и салфеток.
«Итак, дано: Джереми Сэллинджер, идиот, одна штука, лег на дно, чтоб никто его не грохнул с перепугу, а неожиданная тетка не поняла, кто он такой. Неожиданная тетка внезапно ворвалась в казино, где Сэллинджер, идиот, выдуривал у лохов денежку в покер. Поскольку Сэллинджер, идиот, верит в фатум и нумерологию, он посчитал третью свиданку с незнакомкой роковой и поправил рожу питекантропу, который незнакомке не давал проходу. Кстати, хмурого прицепа с незнакомкой не было. Сбежала, наверное, – Джереми долил себе пива, радуясь стройности своих построений. – Покатав даму по городу, угостив, чем положено, произнеся недозволенные речи, Сэллинджер, идиот, не получил по морде, а получил натурально поцелуй с различными многообещающими стонами. И тут Сэллинджер, идиот, совершил роковую ошибку: вместо того, чтоб вежливо откланяться, он ре шил продолжать в том же духе. Но Сэллинджер идиот, а не джентльмен, так что поступил логично. Впрочем, это все равно неважно, потому что Диана взяла его за пуговицу и прислонила к стене, а когда Сэллинджер, идиот, опять мог критически воспринимать реальность, небо стало сиреневым, а дорога пестрой. Не теряя присутствия духа, Сэллинджер принял приглашение Дианы и пришел в этот дом, где с нее сдували пылинки, а хмурый прицеп ничего не говорил, только уныло пыхтел из-за угла. Единственная странность: слишком тощие охранники совсем без оружия и почему-то в черных кимоно. Ну а потом Сэллинджер, идиот, без памяти протрахался всю ночь. Кстати, недурно».
Джереми подбросил салфетку в пепельницу.
«Но что же она все-таки говорила?» – пиво никак не освежило память. Сэллинджер сунул холодную руку под одеяло и нащупал ногу Дианы. Девушка лягнулась.
– Привет, красавец, – она выкатилась на край кровати и сонно сощурилась. – Чего надо?
– Я показывал тебе стриптиз? – прояснил ситуацию Джереми.
– Кажется, да. Передай мне пива, будь другом, – Диана нащупала халат и накинула его на молочные плечи. Густую кудрявую гриву она перебросила через плечо на грудь. В прохладном воздухе спальни встопорщился курносый сосок, наливаясь пурпуром. Джереми сосредоточился на ее глазах.
– А что ты там говорила про свою контору?
– Про Дом, красавец.
– Нормальный дом, – Джереми передал Диане открытое пиво и надел рубашку. Одна запонка была в кармане, а вот вторая куда-то запропастилась. Сэллинджер предположил, что это как-то связано со следящим чипом, встроенным в украшение.
– Не дом, а Дом, – поправила Диана. Вид после ночи у нее был помятый, но Джереми так больше нравилось.
– Ну и в чем подвох? – мужчина шлепнулся на четвереньки в поисках запонки. И пока он лазил, заглядывая под столы и стулья, Диана вкратце объяснила ему про устройство мира, Изнанки и тингов в частности. Джереми очень понравилось, особенно про 16 органов чувств и про войну, которая вот-вот. Он, конечно, понял очень мало, тем более, что думал попеременно то о запонке, то о груди Дианы, и это, конечно, было совсем не потому, что Сэллинджер идиот. Диана тоже не была идиоткой – и халат запахнула. Тут Сэллинджер очнулся и начал въезжать в ситуацию.
– Я полагаю, подобную информацию не сливают тем, кого собираются отпускать?
– Дурачок, я могу прочистить тебе мозги, если захочу, и вернуть, где взяла. Или внушить тебе, что ты бомж. Или трансвестит.
Джереми не хотел быть трансвеститом. Джереми с сомнением покачал головой. Диана больше не смеялась. Она закрыла глаза, раздула точеные ноздри, очень серьезная, сказала:
– В последний раз ты мыл голову два дня назад, шампунем от перхоти, с желтой этикеткой, продается в аптеке; умываешься без мыла; пена для бриться куплена неделю тому назад, паленая, кстати; для душа используешь гель, с ментолом такой, пузатый, забыла название. Рубашка куплена вчера утром, брюки две недели назад были в химчистке с пятнами от бензина… продолжать? – Диана открыла один глаз.
– Впечатляет, – согласился Сэллинджер. – Но причем тут я?
Диана вздохнула.
– У нас тут скверная позиция. В Доме куча уродов, готовых закопать моего папашу и примерно половина из них хочет закопать меня. Я предлагаю тебе работу. Платить буду хорошо, но потребуется вся твоя изобретательность, если ты и прям так хорош, как брешут в Интерполе.
– А как брешут?
– Нормально так. Ставки делают на то, когда ты сядешь.
– А какое отношение ты имеешь к ним?
– Никакого. Заплатила там кое-кому за твою прайваси.
– Угу. Позволь я обрисую ситуацию.
– Валяй.
– Если отрешиться от магической ерунды, в целом есть шесть неких Синдикатов, скрытых от человеческих глаз, как и положено мафии. У них свои разборки, даже война намечается за передел сфер влияния.
– Началось все с вендетты.
– Ну тем более. И вот принцессе одного из этих Синдикатов приходит в голову нанять международного афериста для укрепления своих позиций. Да?
– Да, – согласилась Диана.
– Я дорого стою, – сморщил нос Сэллинджер.
– Не очень. За восемь лет карьеры ты наворотил дел, которые службы оценивают в сто тысяч зеленых. Сто штук делить на восемь – двенадцать с половиной тысяч в год. Округлю тебе до тринадцати, чтобы не жмотиться. Плюс премиальные и любые твои халтуры без отрыва от производства. На запонки хватит, – Диана покосилась на бриллиант в его рукаве. – Или не хватит. Как будешь работать.
– Кстати о запонках. Ты мою не видала?
– Я на ней лежу, кажется.
Сэллинджер завладел запонкой. От нее исходила непристойная вонь сгоревшей микросхемы.
– Я не предупредила тебя, что на Изнанке не работают механизмы сложнее устройств 16 века?
– Нет, – хмуро ответил Сэллинджер.
– Но ты, конечно, можешь отказаться, – беспечно сказала Диана, потягиваясь так, что халат снова свалился с ее груди. Это решило дело: Джереми согласился на тринадцать тысяч плюс премиальные и халтуры. Только он не знал пока, в какую категорию отнести грудь Дианы. По всему выходило, что в премии, но трахать боса все равно было заманчиво и приятно. К тому же Ди оказалась умной начальницей: сразу же выдала аванс. Сэллинджер почуствовал, что они сработаются.
– По рукам.
– Ок. Тогда завтра за едем кое-куда и подпишем пару бумаг.
– Все серьезно, да? – хмыкнул Сэллинджер.
– Ну да. Мне же нужна закаладная на твою душу, – хихикнула Ди. В двери громыхнуло. – Ну кого там Бездна принесла?
– Это я, мисс, - раздался голос хмурого прицепа. – Ваш отец… он мертв, мисс.