официальная страница посольства Неблагого Двора на Земле

Город горд заносчив давно не нов
полон тощих гордых бродячих котов
и скрипучих виселиц и мостов
старых рельсов разбитых окон
площадей с неухоженными тротуарами
Город раскрашен граффити и пожарами
над предельно изгвазданными бульварами
устремленные в низкий небесный бутон

ветки кленов царапают близкую синь
чашку чайную неба ополовинь
шире хищность ладоней разинь
зачерпни глазами его червлени
Город храпит и ворочается во сне
на плохую погоду по этой весне
и сжимая в ладони ключ-кладенец
на аллее замри ты благоговея

пережеваны улицы временем и артритом
мостовые выложены бериллом александритом
Город выглядит сонным и неумытым
осточертелым измученным и седым
безмятежным страшным и неизбежным
равновеликим великолепным и скороспешным
грешным невыносимо нежным бесснежным
невозможным пугающим и святым

между пальцами средним и указательным
он дыханием чиркнет тебя по касательной
одинокий Город непривлекательный
твою душу унес твою душу украл
сколько брали его разновсякие полководцы
сколько волю вытряхивали у народца
комиссары, монархи и инородцы
кто здесь только не правил бал

никому этот Город не дался в руки
не застыл ни разу в немом испуге
не плясал под пенье незваной дудки
не слагал присяги не корчил друга
и не бил поклонов чужой стопе
ты чужак на смех и расправу скорый
ты ожившая лялечка мандрагоры
ты сердца опаляешь своим глаголом
приходи владей этот чертов Город
наконец покорился тебе

и течет хрусталь по морозным веткам
и икринки смеха разносит ветром
мостовые словно грудные клетки
открывают стучащиеся сердца
Ты не веришь бабьим досужим бредням
ты не веришь в пряники сказки плети
но внезапно Город тысячелетний
ты поймал на трепещущего живца

(с) Ио
23.01.2012

Предыдущий фрагмент.
Следующий фрагмент.

* * *
Самаэль сидел в баре «Койот Дик» и поглощал пятый по счету джин с тоником. После вчерашнего он еще не вполне отошел, а потому, едва проснувшись, отправился поправлять здоровье, не мешкая ни минуты. Бары Изнанки палач не любил – не потому что там его плохо обслуживали, нет. Просто там было слишком много нелюдей. Среди них Сэми чувствовал себя… неплохо, но немного скованно: в конце концов, те же феи наверняка удивятся, вскочи он и начни ломать им кости. Потому Аишьи как-то раз попросил хаосита развлекаться среди людей.

( + + + )

Предыдущий фрагмент.
Следующий фрагмент.

* * *
«Я голоден, как я голоден… – голос в Хельге, старый и отвратительный, тянул из нее сухожилия. Девушка сглотнула комок вязкой горечи. – Убей ведьму, убей ее, девочка, напейся ее крови! – Хельга мотнула головой. Коготь-лезвие из ладони медленно пополз обратно. – Нет! Что ты делаешь?!» – взвизгнул голос, давясь слюной.
Хельга укусила себя за губу.
«Проваливай из моей головы, придурок».
«Я – это ты, Хельга», – сообщил скрипучий голос.
«Ты – скрипучий урод, а не я, – решительно сказала Хельга. – И кто бы ты ни был на самом деле, сваливай. Терпеть не могу, когда кто-то рассказывает мне, что делать».
«Ну и куда я пойду?» – обиделся голос.
«Да куда хочешь».
«Я не могу. Я – кровь морфа. Я не уйду, пока ты жива».
«Вот говно», – подумала Хельга.
«Да ты тоже не подарок», – подумал голос.

( + + + )

- Ну Одноглазый, и что? Думаешь, он ничего не видит? - Дьявол, смеясь, щелкает себя по повязке, закрывающей правый глаз. - Видит, и еще как. Я бы оба закрывал, но в мире не осталось бы объективности.

* * *
Эдриан Блэк относился к тому типу отличных парней, у которых всегда всё лучше всех. Но однажды - это было совершенно очевидно - он выстрелит себе в голову.

Главный секрет успеха Эдриана Блэка у женщин состоял в том, что чертов Блэк не мешал им говорить.

* * *
Проблема винищення мудаків не є вже такою складною. Власне кажучи, вона є есхатологічною проблемою, адже мудаки — практично всі (с). Юрій Іздрик

* * *
Сначала он нежно целует твое плечо, а через секунду вы стоите по колено в жидком цементе.

Предыдущая запись.
Следующая запись.

* * *
Джереми проснулся одним махом и сразу сел в кровати, подвернув под себя ноги. Прислушался: где-то в огромном доме хлопнуло окно, затопали люди, оживленно обсуждали что-то высокими голосами. Сэллинджер прислонился спиной к изголовью кровати, усмехнулся: рядом как ни в чем ни бывало, сопела Диана, еще не очень трезвая, судя по запаху, и в чем мать родила, судя по состоянию постели и самого Джереми.
Мужчина потянулся, почесал грудь, закурил и совсем было уж собрался расслабиться и вздремнуть еще часок, как некое неудобство, ощущаемое им как соринка в глазу с момента пробуждения, шарахнуло его по голове.
( + + + )