![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Фарс, водевиль, трагикомедия!
Jan. 26th, 2013 12:10 am
Вечная история
Айнэ зашла в двери своей квартирки в Квинзе и бросила ключи в вазу около зеркала. Стащила ботинки, сбросила куртку, показала отражению в зеркале язык и пошла на кухню, где щелкнула пультом от телевизора и стала смешивать себе джинтоник. Из открытого окна оглушительно пахло акациями.
Вечер был тихим даже для спального района. Вечером в пятницу мало кто остаётся дома, горожане стекаются в центр города, устремляются в бары, рестораны, ночные клубы, чтобы сбросить напряжение, развеять скуку и как следует отдохнуть после тяжёлой трудовой недели.
( + + + )
(no subject)
Jan. 11th, 2013 04:06 am
- Привет, - сказала женщина, когда допела свою песню. У нее был сильный, красивый голос.
- Здравствуй. Как ты меня заметила? - Леод стоял в тени кустарника за ее спиной, в любое мгновение готовый исчезнуть в зарослях.
- Ты пыхтишь, как стадо кабанов, - пожала плечами женщина, не поворачивая головы. Она сидела неестественно прямо и глядела только перед собой. - Садись со мной, - узкая ладонь хлопнула по поверхности бревна, где сидела женщина. "Девушка", - понял Леод, глядя на кожу на ее пальцах.
- Не стоит. Я скверно выгляжу.
Девушка повторила свой приглашающий жест.
- Серьезно, некоторые люди умирали от ужаса, едва увидев меня. Я не хочу, чтобы ты испугалась моего вида.
Девушка повернулась к нему вполоборота.
- А я слепая.
Леод постоял, переминаясь с лапы на лапу, а затем все-таки присел на дальний от девушки край бревна, готовый в любую секунду испариться, затаиться, раствориться в лесу, который за эти несколько лет стал ему домом. Девушка помолчала, втянула носом воздух.
- Ты хорошо пахнешь.
Я не знаю, о чем это
Sep. 30th, 2012 03:37 amВ начале времен, когда земля и небо были очень-очень молоды, но все-таки чуть позже, чем тьма над бездною и Дух носился над водою, Бог привел к Адаму всех зверей и животных, и всякую душу живую, чтобы единственный в мире человек дал им имена. Адам не посмел ослушаться, но Создатель, сотворяя мир, порезвился от души, и через неделю будущий патриарх человечества преизрядно утомился.
- Бог, - сказал он. - Ну Бог же.
- Ну чего тебе? - ответил Создатель.
- Бог. Я устал.
- Чего? - переспросил Творец.
- Слушай, я иссяк. Этих... - Адам обвел рукой многоглавое и многолапое скопище пока еще безымянных существ, которых - называй, не называй - меньше как-то не делалось.
- Созданий? - подсказал Бог.
- Тварей, - хмуро сказал Адам. - Много их. Фантазии не хватает.
- Так. Не ропщи, человече, ибо сотворен ты по образу...
- ...и подобию Твоему. Да знаю я, - Адам вздохнул, понурился и пошел обратно к ожидающим его неназванным обитателям земли.
Бог долго смотрел ему в спину.
До того мгновения, когда особо удачливое творение в облике еще-не-чревоходящего гада соблазнит плоть от плоти Адама, остается менее трех дней.
* * *
В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог.
Иоанн проснулся в липком поту и сразу потянулся к папирусу. Кошмар был ярким, бесконечно, немыслимо ярким, живым, и казалось, что пальцы вот-вот огладят гладкий круп кого-то гнедого, почешут за ухом кого-то преданного и верного, подбросят в воздух кого-то пернатого, с кривым клювом... По мере пробуждения Иоанн вспоминал имена, данные прародителем всех живущих ныне человеков. Имена заполняли пустоту, называли существ и понятия, делали мир понятным и ощутимым.
Знакомым с детства.
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
Иоанн не смог уснуть. Он долго ворочался в постели и только тогда, когда небо на горизонте посветлело, готовясь выпустить из-за горизонта светило, которое именовали в разных местах то Ра, то Сурьей, то Гелиосом, то Ярилом - и будут именовать еще и не так - вышел на пристань и сел на дощатый настил, спустив босые ноги в соленую воду. Бросил по недвижной почти глади моря подобранный по дороге плоский камешек, сосчитал.
"Двенадцать, - хмыкнул себе под нос и улыбнулся, когда твердый кругляш пошел ко дну, распугивая обитателей пучины, которых знал по именам человек Адам. - Интересно, что... чем все кончится?"
До того дня, когда человек Иоанн горько пожалеет о своем вопросе, остается менее двадцати лет.
* * *
- Ваше Высокопреосвященство! Допрашиваемый запирается, - доложил заплечных дел мастер. На дыбе висел, распяленный, смуглый сарацин. В разорванном вороте окровавленной рубахи на тонкой веревочке болтался золотой крестик.
"Крещеный", - с гадливостью подумал кардинал. Морисков он не любил. Ни крещеных, ни некрещеных - никаких не любил. Еще с тех пор, как один из этих ублюдков увел у него - тогда еще наивного и впечатлительного повесы - любимую женщину.
"Вот дерьмо", - подумал подвешенный. Кисти, уже дважды вывихнутые и заботливо вправленные, саднили под весом его собственного тела. Его Высокопреосвященство кардинал Кастильский, личный духовник Ее Высочества пересмотрел протокол допроса.
- Итак, ты обвиняешься в сговоре с Врагом рода человеческого, пособничестве Князю Лжи, колдовстве, наведении порчи и привороте невинной девы благородного сословия, - произнес кардинал и поднял глаза на обвиняемого. Мориск скривился, как от зубной боли. Его Преосвященство не сразу понял, что мерзавец глумливо усмехается. В черных глазах гранадца полыхало пламя.
- Клянусь, Ваше Высокопреосвященство, деву я не околдовывал. Кстати, никакая она не невинная, - заявил нахал, скаля белые зубы.
- Тридцать плетей, - безжизненно бросил кардинал палачу, не отрывая взгляда от запавших, но все равно блестящих глаз мориска.
- Святитель Иоанн Златоуст... - удар тонкого хлыста, рассекающего кожу и мясо, рвущего кожу когтями железных крючьев, выгнул тело человека измученной дугой, но крика не породил, - говорил, что христианам... - еще удар, кровавой пеной капает с губ подозреваемого - нет, уже подсудимого - выкидыш нерожденного крика, - не дозволено... - удар, - уничтожать... - десяток ударов, - заблуждения силою... - свистит кровожадный хлыст, рвет человеческое тело, когда-то белая рубаха соперничает цветом с кардинальским облачением, - они... могут... вести... людей... к спасению... единственно... убеждением, разумом и... любовью, - последнее слово мориск почти выкрикнул, почти сорвался с напряженно звенящей струны собственного голоса. Заносчив был, заносчив и умен.
- Это было тысячу лет назад, - пожал плечами Его Высокопреосвященство. - Ты признаешь свои грехи, колдун?
- Разве грех, что я знаю истинные имена всего сущего, что я могу менять полотно, сотканное Творцом, по своему усмотрению, ибо создан я по образу и подобию? Разве грех, что вам, узколобым чинушам, позабывшим смысл символа вашей веры, - человек зашелся в кашле. - Вы носите его, как драгоценность, орудие пытки, как драгоценность... - палач покосился на роскошный наперсный крест кардинала.
У Его Высокопреосвященства дернулось левое веко. Палач потянулся за щипцами.
- Исповедуй свои грехи, колдун, - бесцветно сказал духовник принцессы.
- Разве я совершал грех, когда ложился с той, кого люблю? - негромко спросил мориск.
Кардинал отдал бесцветный приказ, и пытуемый изменился в лице. Через четверть часа, когда его вновь привели в чувство, мориск понял, что вряд ли с кем-то ляжет, даже если небеса отворятся, и его выпустят отсюда.
Его Высокопреосвященство чуть заметно побледнел, встретившись глазами с дикой ненавистью в запавших глазницах мориска.
- Молчишь, колдун? Исповедуйся, - почти спокойно произнес священник. - Говори же. Ну!
И мориск сказал.
И стало по слову его.
За это палач вынул ему язык.
До дня, когда измученный проклятием колдуна-мориска, всюду видящий врагов Великий Инквизитор в состоянии помрачения, в бреду и корчах отойдет в мир иной, оставалась менее четверти века.
* * *
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
Человек по имени Николай сидел у окна и жевал губу. Упрямые строчки не желали складываться в строфы. Строфы бродили и путались, как отара овец, оставшаяся без бдительного ока овчарки-разума, пастыря строф. Человек по имени Николай подпер голову рукой и вздохнул.
Анечки не было дома. Не было ее и вчера, и позавчера, и третьего дня. И уже три года они были в разводе. Но человек по имени Николай все равно вздохнул. С Анечкой было худо. Без нее - невыносимо.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
Женщина из мифической эпохи, Анна Г. (Анечка, - упрямо подумал человек по имени Николай), вела с ним переписку. Ее классический слог заставлял ежиться даже матерого Живодерку, а уж у того с подбором слов проблем не возникало никогда. Ох и надавал он, Николай, паскуде по сусалам за скабрезный стишок в адрес тогда еще не супруги...
Хорошее было время.
"Такое чувство, что я, как царь вавилонский, Анечка, взвешен, сочтен легким и отдан персам, - писал человек по имени Николай бывшей своей жене. - Будто огненная рука без тела уже пишет эти роковые слова на стене моего дворца - или на тонком листке моего личного дела летящей строкой выводит огенные письмена: "Высшая мера". Да, Анечка, как видишь, меня измерят высшей мерой, меня дешевле убрать, нежели переплавить. Или просто лень возиться с неподатливым материалом - кто его знает. Как бы там ни было, Анечка, душа моя, это наверняка мое последнее письмо. Да, пожалуй, последнее. Береги сына. Скажи ему... ну да что там.
Дурак я, Аня, дурак. Или офицер?"
Человек по имени Николай сгорбился у окна. С улицы послышался собачий заливистый лай, подъехала машина - черная, как и все у них тут. Черная на белом снегу. Красиво. Человек по имени Николай встал и протянул озябшие ладони к огню.
"Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что слово это Бог.
Я, Аня, стал чаще думать о стихах. Да, прости меня, не о тебе, не о сыне - о стихах, они же тоже мои дети, хоть и непутевые, хромые, кривые, уродливые. Чаще стал думать, что за дар такой, Слово это, откуда приходит, куда девается? Смотрю, бывает, на то, как молоденькая дуреха от несчастной любви и дурных виршей травится - и страх липкими пальцами по загривку.
Помилуй мя, Господи, забери этот дар, Боже, я больше не верю, что он в Твоей руке".
В пустой квартире человека по имени Николай догорала печка. Хлопья снега из открытого окна таяли на лету, не успевая пересечь подоконник. Любопытный ветер пошуршал бумагами на столе, выбрал одну, вчитался...
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
До момента, когда расстрельная порфира зальет рубаху и сапоги человека по имени Николай оставались считанные часы.
* * *
"Когда вселенная состарится, когда будет рожден мальчик, который перевернет мир, когда сбудется начертание Зверя, когда прокатится по землям и водам шлюха на чудовище, когда затрубят все, кому положено трубить, и поскачут все, кому положено скакать, когда воцарится мрак и запустение на земле, и восстанут мертвые из могил...
Когда конец придет, короче".
Человек Иоанн глядел на солнце, не мигая. Переносить на папирус свои кошмары было страшно, но это, как оказалось, был единственный способ от них избавиться. С молитвой и верой - писать и прятать, не перечитывая. Потомки когда-то придумают выражение "в стол", но до того еще полторы тыщи лет ждать.
Иоанн знал точно. Можно сказать, из первых рук.
Если, конечно, вчерашнее явление Христа с последующим откровением не было очередным кошмарным видением, коих постаревший апостол в последние дни навидался с лихвой. Впрочем, старый друг и учитель явился днем, в блеске полуденного солнца. И первым делом поблагодарил за то, что апостол честно выполнил обещание, данное у креста - позаботился о Марии.
"О маме", - сказал Божий Сын, и голос Его дрогнул. Так старый апостол понял, что перед ним Бог.
И тут Бог открыл рот и стал отвечать на его, Иоанна, двадцатилетней давности вопрос. Человек Иоанн не хотел знать, как кончится мир, который он успел полюбить за свою долгую и непростую жизнь. Которую и человек по имени Иисус за тридцать три лета под дружелюбным небом успел полюбить вдоль и поперек.
"Вот уж где Слово стало плотью. И обитало с нами, ага, - посмеивался старый апостол. - Что, в сущности, такое это Слово? Обещание? Мысль изреченная? Дитя? Ложь? Возможность? Человек? Бог? Выдумка? Что?"
Солнце глядело на человека Иоанна красными от усталости закатными глазами. Старик отвечал тем же.
Он точно знал, что откровение человека и Бога по имени Иисус сбудется. Знал и молился, чтобы этого не случилось.
"Когда кончится мир, - повторили тонкие, как ниточка старого шрама, губы человека Иоанна, - Господь будет отнимать имена у зверей и птиц, и гадов, и насекомых, и у людей - у каждого по роду их".
До дня, когда Синайский кодекс внесет старческие кошмары человека Иоанна в каноническую Библию, оставалось меньше двухсот лет.
- Бог, - сказал он. - Ну Бог же.
- Ну чего тебе? - ответил Создатель.
- Бог. Я устал.
- Чего? - переспросил Творец.
- Слушай, я иссяк. Этих... - Адам обвел рукой многоглавое и многолапое скопище пока еще безымянных существ, которых - называй, не называй - меньше как-то не делалось.
- Созданий? - подсказал Бог.
- Тварей, - хмуро сказал Адам. - Много их. Фантазии не хватает.
- Так. Не ропщи, человече, ибо сотворен ты по образу...
- ...и подобию Твоему. Да знаю я, - Адам вздохнул, понурился и пошел обратно к ожидающим его неназванным обитателям земли.
Бог долго смотрел ему в спину.
До того мгновения, когда особо удачливое творение в облике еще-не-чревоходящего гада соблазнит плоть от плоти Адама, остается менее трех дней.
* * *
В начале было Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог.
Иоанн проснулся в липком поту и сразу потянулся к папирусу. Кошмар был ярким, бесконечно, немыслимо ярким, живым, и казалось, что пальцы вот-вот огладят гладкий круп кого-то гнедого, почешут за ухом кого-то преданного и верного, подбросят в воздух кого-то пернатого, с кривым клювом... По мере пробуждения Иоанн вспоминал имена, данные прародителем всех живущих ныне человеков. Имена заполняли пустоту, называли существ и понятия, делали мир понятным и ощутимым.
Знакомым с детства.
И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
Иоанн не смог уснуть. Он долго ворочался в постели и только тогда, когда небо на горизонте посветлело, готовясь выпустить из-за горизонта светило, которое именовали в разных местах то Ра, то Сурьей, то Гелиосом, то Ярилом - и будут именовать еще и не так - вышел на пристань и сел на дощатый настил, спустив босые ноги в соленую воду. Бросил по недвижной почти глади моря подобранный по дороге плоский камешек, сосчитал.
"Двенадцать, - хмыкнул себе под нос и улыбнулся, когда твердый кругляш пошел ко дну, распугивая обитателей пучины, которых знал по именам человек Адам. - Интересно, что... чем все кончится?"
До того дня, когда человек Иоанн горько пожалеет о своем вопросе, остается менее двадцати лет.
* * *
- Ваше Высокопреосвященство! Допрашиваемый запирается, - доложил заплечных дел мастер. На дыбе висел, распяленный, смуглый сарацин. В разорванном вороте окровавленной рубахи на тонкой веревочке болтался золотой крестик.
"Крещеный", - с гадливостью подумал кардинал. Морисков он не любил. Ни крещеных, ни некрещеных - никаких не любил. Еще с тех пор, как один из этих ублюдков увел у него - тогда еще наивного и впечатлительного повесы - любимую женщину.
"Вот дерьмо", - подумал подвешенный. Кисти, уже дважды вывихнутые и заботливо вправленные, саднили под весом его собственного тела. Его Высокопреосвященство кардинал Кастильский, личный духовник Ее Высочества пересмотрел протокол допроса.
- Итак, ты обвиняешься в сговоре с Врагом рода человеческого, пособничестве Князю Лжи, колдовстве, наведении порчи и привороте невинной девы благородного сословия, - произнес кардинал и поднял глаза на обвиняемого. Мориск скривился, как от зубной боли. Его Преосвященство не сразу понял, что мерзавец глумливо усмехается. В черных глазах гранадца полыхало пламя.
- Клянусь, Ваше Высокопреосвященство, деву я не околдовывал. Кстати, никакая она не невинная, - заявил нахал, скаля белые зубы.
- Тридцать плетей, - безжизненно бросил кардинал палачу, не отрывая взгляда от запавших, но все равно блестящих глаз мориска.
- Святитель Иоанн Златоуст... - удар тонкого хлыста, рассекающего кожу и мясо, рвущего кожу когтями железных крючьев, выгнул тело человека измученной дугой, но крика не породил, - говорил, что христианам... - еще удар, кровавой пеной капает с губ подозреваемого - нет, уже подсудимого - выкидыш нерожденного крика, - не дозволено... - удар, - уничтожать... - десяток ударов, - заблуждения силою... - свистит кровожадный хлыст, рвет человеческое тело, когда-то белая рубаха соперничает цветом с кардинальским облачением, - они... могут... вести... людей... к спасению... единственно... убеждением, разумом и... любовью, - последнее слово мориск почти выкрикнул, почти сорвался с напряженно звенящей струны собственного голоса. Заносчив был, заносчив и умен.
- Это было тысячу лет назад, - пожал плечами Его Высокопреосвященство. - Ты признаешь свои грехи, колдун?
- Разве грех, что я знаю истинные имена всего сущего, что я могу менять полотно, сотканное Творцом, по своему усмотрению, ибо создан я по образу и подобию? Разве грех, что вам, узколобым чинушам, позабывшим смысл символа вашей веры, - человек зашелся в кашле. - Вы носите его, как драгоценность, орудие пытки, как драгоценность... - палач покосился на роскошный наперсный крест кардинала.
У Его Высокопреосвященства дернулось левое веко. Палач потянулся за щипцами.
- Исповедуй свои грехи, колдун, - бесцветно сказал духовник принцессы.
- Разве я совершал грех, когда ложился с той, кого люблю? - негромко спросил мориск.
Кардинал отдал бесцветный приказ, и пытуемый изменился в лице. Через четверть часа, когда его вновь привели в чувство, мориск понял, что вряд ли с кем-то ляжет, даже если небеса отворятся, и его выпустят отсюда.
Его Высокопреосвященство чуть заметно побледнел, встретившись глазами с дикой ненавистью в запавших глазницах мориска.
- Молчишь, колдун? Исповедуйся, - почти спокойно произнес священник. - Говори же. Ну!
И мориск сказал.
И стало по слову его.
За это палач вынул ему язык.
До дня, когда измученный проклятием колдуна-мориска, всюду видящий врагов Великий Инквизитор в состоянии помрачения, в бреду и корчах отойдет в мир иной, оставалась менее четверти века.
* * *
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
Человек по имени Николай сидел у окна и жевал губу. Упрямые строчки не желали складываться в строфы. Строфы бродили и путались, как отара овец, оставшаяся без бдительного ока овчарки-разума, пастыря строф. Человек по имени Николай подпер голову рукой и вздохнул.
Анечки не было дома. Не было ее и вчера, и позавчера, и третьего дня. И уже три года они были в разводе. Но человек по имени Николай все равно вздохнул. С Анечкой было худо. Без нее - невыносимо.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
Женщина из мифической эпохи, Анна Г. (Анечка, - упрямо подумал человек по имени Николай), вела с ним переписку. Ее классический слог заставлял ежиться даже матерого Живодерку, а уж у того с подбором слов проблем не возникало никогда. Ох и надавал он, Николай, паскуде по сусалам за скабрезный стишок в адрес тогда еще не супруги...
Хорошее было время.
"Такое чувство, что я, как царь вавилонский, Анечка, взвешен, сочтен легким и отдан персам, - писал человек по имени Николай бывшей своей жене. - Будто огненная рука без тела уже пишет эти роковые слова на стене моего дворца - или на тонком листке моего личного дела летящей строкой выводит огенные письмена: "Высшая мера". Да, Анечка, как видишь, меня измерят высшей мерой, меня дешевле убрать, нежели переплавить. Или просто лень возиться с неподатливым материалом - кто его знает. Как бы там ни было, Анечка, душа моя, это наверняка мое последнее письмо. Да, пожалуй, последнее. Береги сына. Скажи ему... ну да что там.
Дурак я, Аня, дурак. Или офицер?"
Человек по имени Николай сгорбился у окна. С улицы послышался собачий заливистый лай, подъехала машина - черная, как и все у них тут. Черная на белом снегу. Красиво. Человек по имени Николай встал и протянул озябшие ладони к огню.
"Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что слово это Бог.
Я, Аня, стал чаще думать о стихах. Да, прости меня, не о тебе, не о сыне - о стихах, они же тоже мои дети, хоть и непутевые, хромые, кривые, уродливые. Чаще стал думать, что за дар такой, Слово это, откуда приходит, куда девается? Смотрю, бывает, на то, как молоденькая дуреха от несчастной любви и дурных виршей травится - и страх липкими пальцами по загривку.
Помилуй мя, Господи, забери этот дар, Боже, я больше не верю, что он в Твоей руке".
В пустой квартире человека по имени Николай догорала печка. Хлопья снега из открытого окна таяли на лету, не успевая пересечь подоконник. Любопытный ветер пошуршал бумагами на столе, выбрал одну, вчитался...
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
До момента, когда расстрельная порфира зальет рубаху и сапоги человека по имени Николай оставались считанные часы.
* * *
"Когда вселенная состарится, когда будет рожден мальчик, который перевернет мир, когда сбудется начертание Зверя, когда прокатится по землям и водам шлюха на чудовище, когда затрубят все, кому положено трубить, и поскачут все, кому положено скакать, когда воцарится мрак и запустение на земле, и восстанут мертвые из могил...
Когда конец придет, короче".
Человек Иоанн глядел на солнце, не мигая. Переносить на папирус свои кошмары было страшно, но это, как оказалось, был единственный способ от них избавиться. С молитвой и верой - писать и прятать, не перечитывая. Потомки когда-то придумают выражение "в стол", но до того еще полторы тыщи лет ждать.
Иоанн знал точно. Можно сказать, из первых рук.
Если, конечно, вчерашнее явление Христа с последующим откровением не было очередным кошмарным видением, коих постаревший апостол в последние дни навидался с лихвой. Впрочем, старый друг и учитель явился днем, в блеске полуденного солнца. И первым делом поблагодарил за то, что апостол честно выполнил обещание, данное у креста - позаботился о Марии.
"О маме", - сказал Божий Сын, и голос Его дрогнул. Так старый апостол понял, что перед ним Бог.
И тут Бог открыл рот и стал отвечать на его, Иоанна, двадцатилетней давности вопрос. Человек Иоанн не хотел знать, как кончится мир, который он успел полюбить за свою долгую и непростую жизнь. Которую и человек по имени Иисус за тридцать три лета под дружелюбным небом успел полюбить вдоль и поперек.
"Вот уж где Слово стало плотью. И обитало с нами, ага, - посмеивался старый апостол. - Что, в сущности, такое это Слово? Обещание? Мысль изреченная? Дитя? Ложь? Возможность? Человек? Бог? Выдумка? Что?"
Солнце глядело на человека Иоанна красными от усталости закатными глазами. Старик отвечал тем же.
Он точно знал, что откровение человека и Бога по имени Иисус сбудется. Знал и молился, чтобы этого не случилось.
"Когда кончится мир, - повторили тонкие, как ниточка старого шрама, губы человека Иоанна, - Господь будет отнимать имена у зверей и птиц, и гадов, и насекомых, и у людей - у каждого по роду их".
До дня, когда Синайский кодекс внесет старческие кошмары человека Иоанна в каноническую Библию, оставалось меньше двухсот лет.
Угадаете название?
Sep. 26th, 2012 11:58 pmЭта сказка посвящается моему дорогому Ю., у которого сегодня день рождения.
Я помню, как у меня в груди впервые хрустнуло.
Сломанной под сапогом веткой, раздавленным хитиновым панцирем, сухой ледовой коркой перед Самхэйном - хрустнуло и затаилось до поры.
Тогда я вынимал застрявшие в коже осколки хрустальной головоломки.
Она подошла ко мне и положила прохладную руку на мой горячий лоб, и я почувствовал, как отступает жар, как уходит горячечная ярость, как смерть проносит руку, дарующую покой, - мимо.
У нее красные, такие красные губы. Очень нежный излом улыбки, словно спелый фрукт треснул сочно, обнажил алую мякоть и два ряда ровных белых зернышек.
У нее изящные руки, очень холодные руки, тонкие в запястьях, с острыми кончиками ногтей, они живут отдельной медленной жизнью, как два неторопливых белых паука, спокойных и недвижных до поры. Но когда она говорит, они выползают из широких рукавов и ткут невидимую паутину, снуя в воздухе перед ней.
У нее оловянный блеск в темных глазах, больших, неестественно больших, нереальных для человека, и эти глаза тускло отражают лунный свет - и только. Нет в них ничего, кроме холодной ночи.
Она запускает свою нежную белую руку мне под рубашку - таким знакомым интимным движением, что я подаюсь ей навстречу. Но в этот раз холодные коготки скользят не вниз, а вверх по грудине, считают ребра, нащупывают седьмое межреберье - и я кричу прямо в оловянный блеск. Хрусталь головоломки обрушивается сверкающим водопадом - я опрокинул стол - прямо у меня перед глазами, и я чувствую, как в груди шуршит что-то с таким звуком, будто где-то тянут железным прутом по каменной стене, и я впервые слышу, как внутри меня что-то громко хрустит.
Как хитиновое тельце насекомого. Как клетка певчей птицы.
Когда я прихожу в сознание, я лежу один на подмерзшей за ночь земле в серебряных лентах битой инеем жухлой травы, и острая полуосыпавшаяся метелка пшеницы, чудом выросшая здесь, за много миль от человеческого жилья, щекочет мне ноздри.
Я поднимаюсь сначала на четвереньки, потом в полный рост. Шагаю для пробы раз, другой. Тело будто на шарнирах, а в груди громко перекатывается пустота. Горькое осознание щелкает во мне как вычурный клюв лесного клеста: я недолго протяну с пустотой между ребер.
Я вижу, как в осеннем лесу мелькает красное пятно. Девушка в накидке цвета ягод шиповника.
Клест в моей груди звонко прищелкивает клювом. Он любит ягоды.
Сердце у девушки мягкое и теплое, как птенец, трепещет в пальцах, когда я вкладываю его в зияющую пропасть в моей груди. Его тепла хватает, чтобы почувствовать себя живым и веселым. Я пританцовываю от разлитого в теле звонкого, бодрого ветра.
Ночью приходит моя госпожа с алым ртом в ледяной короне. Она слабо улыбается одними глазами и снова запускает руку мне под рубашку, под мою белую рубашку с алой розой напротив сердца.
Ее щеки наливаются румянцем, камни в ледяной короне озаряют царственные багрец и порфира, глаза пожирают звездный свет, по-прежнему ничего не отражая, кроме луны, идеального зеркала зеркал...
У меня в груди снова слышится хруст.
Это захлопнулась дверца, из-за которой госпожа забрала хранимое мною сердце.
Вчера моя дверца хрустнула в две тысячи пятьсот пятьдесят шестой раз.
Еще одна ночь - и госпожа подарит мне новую жизнь, отраженную в зеркале, собранном заново из хрустальных осколков. Из двух тысяч пятисот пятьдесят семи осколков.
Когда я прихожу в сознание утром, я один. Я смутно помню, чью жизнь я сорвал вчера, но я помню, как приходила госпожа, и сейчас моя голова кружится, ноги подкашиваются, а пальцы дрожат. Ветер свистит в дыре, которую нечем прикрыть, ведь ажурная дверца совсем не защищает беспомощную плоть внутри грудной клетки. Клетки, лишенной птиц.
- Эй! - кричит кто-то у меня из-за спины, и я понимаю, что окрик обращен ко мне.
Она хороша собой, легконога и раскраснелась от быстрого бега.
То, что нужно.
Дыра в груди настойчиво требует тепла.
- Ты разве не помнишь меня?
Колесо памяти не спешит вращаться, со скрипом поворачиваясь на несмазанной временной оси.
- Я твоя соседка. Помнишь, у меня еще на балконе рос красный шиповник, а ты спрашивал, почему не белый, как у тебя...
Я помню. Все-таки помню. Правда, между мной и этим воспоминанием - теплым, нежным, как лепесток цветка, - лежит две тысячи пятьсот пятьдесят пять страшных полночей, когда в груди у меня хрустело, а я ничего не чувствовал, и тот один, когда я кричал и бился от боли, самый первый раз, венец ночи, в которую завял шиповник, не успев дать плода.
Я хотел пригласить соседку на танцы.
Не успел.
И когда я протягиваю руки к ее груди, веду пальцами по ребрам, нащупываю нужное межреберье и резко надавливаю...
Я проваливаюсь в пустоту, в холодную звездную ночь заполярья. У нее нет сердца, как у меня, сердца у нее нет. И я сначала думаю, что моя госпожа побывала у нее в груди, но мои пальцы щупают ровные края ее пропасти, не находя кровоточащей раны, узлов колючей проволоки или петель выломанной дверцы, такой, как у меня.
Ровный краешек, нежная кожа, красивый округлый контур несомненно природного происхождения. Я бегло щекочу ее кончиками пальцев, силясь понять, как такое возможно.
А она смеется и целует мои холодные губы.
Она говорит, что в ее груди от рождения никогда ничего не стучало.
Бьет полночь, отдаваясь в моих висках ударами двух тысяч пятисот пятидесяти шести сердец, начиненных хрустальной крошкой, и одного - которого я так и не вынул.
Последний удар я уже не услышу.
Я услышу противный хруст.
Я увижу свое лицо.
Спящая красавица
Sep. 15th, 2012 03:45 amОна спала уже два дня.
Джерри обычно возвращался с работы поздно и в четверг ничуть не удивился тому, что жена уже отправилась в постель. Утром он ушел раньше нее, стараясь не разбудить, а потому тоже ничего не заподозрил. Но прошла пятница, прошла суббота, наступило воскресенье, а она все не просыпалась.
Когда они были немного моложе, когда под ногами расстилались все дороги мира, а все возможности мнились спелыми яблоками, так и норовящими грохнуться в вовремя подставленные руки, когда они - да когда там: всего несчастных пять лет тому назад - были чуть-чуть моложе и значительно горячей, Джерри сообщил своей молодой жене, что намерен сделать ее счастливой. Счастье юный ирландец полагал в деньгах и безбедной жизни...
- Милая, проснись. Пожалуйста, - просил Джерри сорванным голосом. В глотке ворочался мокрый горький ком - двадцать минут назад он сорвал голос, пытаясь докричаться до спящей жены. Пятнадцать минут назад этим же сорванным голосом он пытался объясниться с врачами на скорой. Они проверили признаки жизни, посветили ей в синие глаза фонариком, заполнили свои бланки и потребовали госпитализации. Джерри покрыл их тройным загибом. И сейчас сидел и, комкая в руке край одеяла, глядел слепыми от тоски глазами на бледное лицо, красиво оттененное пестрой наволочкой, - Пожалуйста, вставай...
Четыре года назад его повысили сразу до координатора направления. Два года назад - сделали директором одного из филиалов. Слыханное ли дело: взлетать так высоко в двадцать шесть? Джерри дневал на работе, часто оставался допоздна, летал в далекие командировки, пока она ждала его дома - неизменно веселая, с ямочками на щеках, с блестящими глазами.
Джерри рукой провел по ее лицу - белому-белому, не тронутому загаром и румянцем. Погладил висок, ощутив подушечками пальцев ровное биение пульса. Ткнулся лбом в ее безответную ладонь и так уснул.
На работу Джерри в понедельник не пошел.
- Пожалуйста, пожалуйста, - язык плохо ворочался в пересохшем рту, губы потрескались и болели. Джерри с силой надавил на покрасневшие от четырехдневной бессонницы веки и прижался лицом к ее телу.
Неделю он сидел дома, окопавшимся пехотинцем, питаясь только тем, что можно было заказать на дом. Первых несколько дней Джерри провел у постели, деля часы пополам между бесплодными мольбами и забытьем. На четвертый день он рискнул включить мобильный - только для того, чтобы позвонить шефу и страшным голосом потребовать отпуска.
Не дождавшись ответа, Джерри утопил телефон в чайнике.
- Милая, - в комнате было темно, хоть глаз выколи, поэтому Джерри мог не стесняться своего лица. Всю жизнь он хотел выглядеть перед женой эдаким суперменом, рыцарем без страха и упрека, крутым парнем, который даже в зеркало себе не улыбается.
А теперь Джерри плакал.
Только через неделю после мерзкого воскресенья до него, наконец, дошло, что теперь его некому ждать дома. И взрослый Джерри ревел как брошенное дитя.
Через три дня, когда Джерри был близок к тому, чтобы утратить человеческий облик, пришли результаты анализа крови. Он втайне боялся открывать конверт - а вдруг жена наглоталась чего-то... Впрочем, Джерри подумал, что был недостаточно внимателен. Если бы она хотела покончить с собой, например, он бы даже не заметил. Он иногда даже хвастал тем, что может спать с ней в кровати так, будто ее там нет.
Джерри попытался вспомнить, как давно он не занимался сексом с женой, и скривился, как от зубной боли.
Анализ крови не показал ничего. Ни-че-го. Вызванный для консультации врач развел руками.
Джерри вежливо поблагодарил, провел эскулапа до двери, аккуратно закрыл ее на все замки и цепочку, чтобы потом сползти по стенке на коврик, впиваясь зубами в кожу запястья и стараясь выть не слишком сильно, чтобы врач снаружи не услышал.
- Просыпайся... - Джерри повторял это уже наверное в миллионный раз. Он сделался одержим этим словом, одержим ее ладонями, одержим запахом ее кожи. Он пялился на нее, как влюбленный мальчишка, гладил голубые прожилки на предплечьях, касался губами выемки между ключиц.
Она спала уже 11 сутки.
Джерри раскачивался на стуле около постели и разглядывал свою жену. Внимание заострилось, лишенное посторонних раздражителей - и он, наконец, начал замечать то, что давно от него ускользало. И тонкие ниточки седины в черных кудрявых волосах, заплетенных в аккуратную косу, и гусиные лапки морщин в уголках глаз, и почти незаметные тени, лежащие под глазами... Его жена по-прежнему была очень красива, но какой-то другой, вымученной красотой. Джерри погладил ее волосы и подумал, что это из-за него она так.
Он себя ненавидел.
К концу второй недели добровольного заключения со спящей женой Джерри почти утратил способность излагать свои мысли. Он разбил телефоны, перерезал кабель провайдера, занавесил окна. Он просидел всю ночь со свечкой у ее постели, он рассказал ей все сказки, какие знал, он говорил с ней, делился мыслями. Он пересказал ей всю свою жизнь - все, что она знала, все, что она не знала, все, о чем он сам не имел понятия. А наутро он залез на табуретку, свернул петлю из ремня и просунул в нее голову.
- Прости, что заставляю себя ждать... - сказал он в пустоту, приподнимаясь на носках.
И тут кто-то погладил его по бедру. Джерри опасливо зажмурился и мотнул головой. Поглаживание повторилось. Джерри открыл один глаз и медленно повернулся.
Внизу, у табуретки, стояла его жена в сиреневой пижаме, и смотрела на него со сложным выражением на заострившемся лице.
- Джерри, дорогой, что это за шутки? Откуда у тебя борода?
И Джерри чуть не повис шеей в петле, когда ноги его подкосились от счастья.
Остаток отпуска они провели в постели. А через две недели Джерри побрился, купил новый мобильный и снова вышел на работу.
Джерри обычно возвращался с работы поздно и в четверг ничуть не удивился тому, что жена уже отправилась в постель. Утром он ушел раньше нее, стараясь не разбудить, а потому тоже ничего не заподозрил. Но прошла пятница, прошла суббота, наступило воскресенье, а она все не просыпалась.
Когда они были немного моложе, когда под ногами расстилались все дороги мира, а все возможности мнились спелыми яблоками, так и норовящими грохнуться в вовремя подставленные руки, когда они - да когда там: всего несчастных пять лет тому назад - были чуть-чуть моложе и значительно горячей, Джерри сообщил своей молодой жене, что намерен сделать ее счастливой. Счастье юный ирландец полагал в деньгах и безбедной жизни...
- Милая, проснись. Пожалуйста, - просил Джерри сорванным голосом. В глотке ворочался мокрый горький ком - двадцать минут назад он сорвал голос, пытаясь докричаться до спящей жены. Пятнадцать минут назад этим же сорванным голосом он пытался объясниться с врачами на скорой. Они проверили признаки жизни, посветили ей в синие глаза фонариком, заполнили свои бланки и потребовали госпитализации. Джерри покрыл их тройным загибом. И сейчас сидел и, комкая в руке край одеяла, глядел слепыми от тоски глазами на бледное лицо, красиво оттененное пестрой наволочкой, - Пожалуйста, вставай...
Четыре года назад его повысили сразу до координатора направления. Два года назад - сделали директором одного из филиалов. Слыханное ли дело: взлетать так высоко в двадцать шесть? Джерри дневал на работе, часто оставался допоздна, летал в далекие командировки, пока она ждала его дома - неизменно веселая, с ямочками на щеках, с блестящими глазами.
Джерри рукой провел по ее лицу - белому-белому, не тронутому загаром и румянцем. Погладил висок, ощутив подушечками пальцев ровное биение пульса. Ткнулся лбом в ее безответную ладонь и так уснул.
На работу Джерри в понедельник не пошел.
- Пожалуйста, пожалуйста, - язык плохо ворочался в пересохшем рту, губы потрескались и болели. Джерри с силой надавил на покрасневшие от четырехдневной бессонницы веки и прижался лицом к ее телу.
Неделю он сидел дома, окопавшимся пехотинцем, питаясь только тем, что можно было заказать на дом. Первых несколько дней Джерри провел у постели, деля часы пополам между бесплодными мольбами и забытьем. На четвертый день он рискнул включить мобильный - только для того, чтобы позвонить шефу и страшным голосом потребовать отпуска.
Не дождавшись ответа, Джерри утопил телефон в чайнике.
- Милая, - в комнате было темно, хоть глаз выколи, поэтому Джерри мог не стесняться своего лица. Всю жизнь он хотел выглядеть перед женой эдаким суперменом, рыцарем без страха и упрека, крутым парнем, который даже в зеркало себе не улыбается.
А теперь Джерри плакал.
Только через неделю после мерзкого воскресенья до него, наконец, дошло, что теперь его некому ждать дома. И взрослый Джерри ревел как брошенное дитя.
Через три дня, когда Джерри был близок к тому, чтобы утратить человеческий облик, пришли результаты анализа крови. Он втайне боялся открывать конверт - а вдруг жена наглоталась чего-то... Впрочем, Джерри подумал, что был недостаточно внимателен. Если бы она хотела покончить с собой, например, он бы даже не заметил. Он иногда даже хвастал тем, что может спать с ней в кровати так, будто ее там нет.
Джерри попытался вспомнить, как давно он не занимался сексом с женой, и скривился, как от зубной боли.
Анализ крови не показал ничего. Ни-че-го. Вызванный для консультации врач развел руками.
Джерри вежливо поблагодарил, провел эскулапа до двери, аккуратно закрыл ее на все замки и цепочку, чтобы потом сползти по стенке на коврик, впиваясь зубами в кожу запястья и стараясь выть не слишком сильно, чтобы врач снаружи не услышал.
- Просыпайся... - Джерри повторял это уже наверное в миллионный раз. Он сделался одержим этим словом, одержим ее ладонями, одержим запахом ее кожи. Он пялился на нее, как влюбленный мальчишка, гладил голубые прожилки на предплечьях, касался губами выемки между ключиц.
Она спала уже 11 сутки.
Джерри раскачивался на стуле около постели и разглядывал свою жену. Внимание заострилось, лишенное посторонних раздражителей - и он, наконец, начал замечать то, что давно от него ускользало. И тонкие ниточки седины в черных кудрявых волосах, заплетенных в аккуратную косу, и гусиные лапки морщин в уголках глаз, и почти незаметные тени, лежащие под глазами... Его жена по-прежнему была очень красива, но какой-то другой, вымученной красотой. Джерри погладил ее волосы и подумал, что это из-за него она так.
Он себя ненавидел.
К концу второй недели добровольного заключения со спящей женой Джерри почти утратил способность излагать свои мысли. Он разбил телефоны, перерезал кабель провайдера, занавесил окна. Он просидел всю ночь со свечкой у ее постели, он рассказал ей все сказки, какие знал, он говорил с ней, делился мыслями. Он пересказал ей всю свою жизнь - все, что она знала, все, что она не знала, все, о чем он сам не имел понятия. А наутро он залез на табуретку, свернул петлю из ремня и просунул в нее голову.
- Прости, что заставляю себя ждать... - сказал он в пустоту, приподнимаясь на носках.
И тут кто-то погладил его по бедру. Джерри опасливо зажмурился и мотнул головой. Поглаживание повторилось. Джерри открыл один глаз и медленно повернулся.
Внизу, у табуретки, стояла его жена в сиреневой пижаме, и смотрела на него со сложным выражением на заострившемся лице.
- Джерри, дорогой, что это за шутки? Откуда у тебя борода?
И Джерри чуть не повис шеей в петле, когда ноги его подкосились от счастья.
Остаток отпуска они провели в постели. А через две недели Джерри побрился, купил новый мобильный и снова вышел на работу.
Про дикую эклектику больного разума
Jul. 24th, 2012 03:55 pmУсугубим, пожалуй.
Предыдущий кусочек.
Библиотека замка Келлаха выглядела роскошно - и в то же время чертовски странно. Серебряная, синяя, черно-белая отделка, сверкающие звезды на фресках, резные луны на стенных панелях гармонировали с убранством коридоров и других попавшихся Амелю по дороге комнат. Но с огненным тронным залом вся эта сумрачная красота вступала в резкое противоречие. Особенно это настораживало потому, что мелкие детали декора обнаруживали стилистическое единство с орнаментами на платьях Неблагих Ши.
В остальном библиотека была великолепна. Огромные шкафы, теряющиеся в полумраке, уставленные книгами от нижних полок до самого потолка, исполненного в виде ночного неба, украшенного тысячами созвездий. Огромный серебряный диск светильника символизировал ночное светило и был выключен. Ши, расположившиеся в центре полукруглого пространства около витражных окон, свободного от стеллажей, пользовались свечами.
- Друг мой Амель, - обратился к чародею Келлах. - Думаю, тебе не терпится поговорить со мной о деле. Я подозреваю, что ты всё-таки пришёл ко мне в гости не только для того, чтобы проведать старых друзей.
- Верно, Келлах, - согласился маг, который чувствовал себя среди библиотечных томов, как в собственном доме. - Мне хотелось бы найти более перманентное решение моей проблемы с телом. И я прибыл спросить твоего совета.
- Это уникальная задача. Я ещё ни разу не сталкивался ни с чем подобным, - кивнул Владыка Ши и бросил взгляд на сестёр-тройняшек, оккупировавших один из диванов. - Возможно, наши дорогие гостьи смогут помочь тебе лучше, чем я. Не сомневаюсь, что мой опыт в подобных вещах бледнеет в сравнении с тем, с чем им приходилось иметь дело.
И сестры рассказали. Они красочно, подробно и эмоционально (!) размахивая руками (!!!), привлекая небеса и бездну в свидетели, обращаясь к мировой истории и правдивым летописям, рассказали Амелю четыре вполне действенных способа избавиться от скверного облика. Один из них - не колдовать - не вызвал энтузиазма ни в одном из присутствующих. Далее голоса сестер разделились. Куинн (леди-веер) ратовала за то, чтобы Жервэ стал прислужником демона и, путем хитрых манипуляций перенес бы свое проклятие на другой объект. Аннора (леди-хлыст) склонялась к созданию амулета, который способен каждое полнолуние превращать мага-неудачника обратно в человекообразного красавца. Гормлайт немного помолчала и предложила обратиться к Трехтелой, чем немало обескуражила сестер и уничотжила добрую половину веселья.
- К Трехтелой? - заинтересовался Амель.
- Ее называли по-разному. Кое-где Морриган, кое-где Геката, кое-где Мара, а иногда и Красная Тара.
- Неловко в этом признаваться, но я не имею ни малейшего представления, кто это. Могу предположить, что это ещё одна представительница Ис Ши?
Маг вспомнил, что Владыка Келлах время от времени пользовался именами "Фрейр" или "Ингви" в память о тех временах, когда они в купе с его талантами производили на смертных огромное впечатление.
- Вы меня огорчаете, сударь, - нахмурилась Гормлайт. Куинн посмотрела на пока-еще-красавчика-Амеля, с некоторой долей сожаления, а Аннора - как вовсе на насекомое. Впрочем, девы быстро привели свои взгляды в порядок. - Вы же смертный, к тому же образованный. - сида протянула магу какую-то книгу. На тяжелой обложке было написано на древнегреческом "Гесиод. Теогония". - Воспользуйтесь хотя бы этим.
- Я знаком с греческой космогонией, равно как и с пантеонами божеств самых различных культур, - по тону мага было ясно, что его самолюбие глубоко уязвлено. - Однако, я всегда считал, что их боги вымышлены точно так же, как и великие герои и прочие персонажи мифов... или, по меньшей мере, что они являются искажённым отображением реальности, которую люди были неспособны понять или принять такой, какая она есть. В любом случае, вы же не посоветуете мне взбираться за ответом на свой вопрос на... Олимп?
Владыка Келлах с интересом переводил взгляд с сестёр на мага и обратно. Изобретательность Гормлайт его просто восхищала.
- Гекату - если вы желаете пользоваться греческими терминами - нельзя найти на Олимпе, - легко улыбнулась Гормлайт. - Впрочем, раз вы предпочитаете собственные силы вмешательству Старших, вам подойдет любой из остальных трех вариантов. По крайней мере это меньше смахивает на духовные поиски и больше подходит для человека исключительной смекалки, которым рекомендовал мне вас владыка Келлах, - чародей мог поклясться, что слово "человек", сказанное только что прекрасной сидой вдруг приобрело снисходительный оттенок. Словно сестры, до того общавшиеся со смертным на равных, внезапно чем-то оскорбились - или им просто наскучило - и указали Амелю на его место. Впрочем, как искушенные в политических интригах, они сделали это практически беболезненно - раз, и дистанция увеличилась.
Маг уже не раз со времени своего появления во владениях Келлаха задумывался о том, что стоило начать свои поиски с более "земных" знакомых. Однако, подавляющее большинство колдунов почитало его за отступника и бездушного монстра, и поэтому было склонно весело посмеяться над его несчастьем вместо того, чтобы оказывать ему помощь. А Ши зарекомендовали себя как крайне могущественные и мудрые создания. И, памятуя свою первую встречу с Йирвель, Амель был уверен, что они понимают его куда лучше, чем смертные. Но от его внимания ускользнул тот факт, что их гордыня и самодовольство дадут фору самому тщеславному из магов.
Жервэ ядовито улыбнулся в ответ - его смертные собеседники от этого зрелища обычно задумчиво смотрели на содержимое кубков и в итоге принимали решение, что будет безопаснее вылить его на пол. Магу пришло в голову, что независимо от его внешности и поступков, Ис Ши будут относиться к нему в лучшем случае, как к забавной учёной зверушке, и его обличье, будь это железный ящер или человек из плоти и крови, не играет особой роли.
- В таком случае, не соблаговолите ли вы подсказать, где Гекату можно найти... вместо того, чтобы говорить, где её искать не стоит?
Сестры переглянулись с сомнением. Аннора пожала плечами.
- Я нарисую вам карту, если хотите.
Шурша небесной юбкой, сида проследовала к столу, где стоял дивного изящества бронзовый письменный прибор с соколиными перьями - еще она деталь, никак не вязавшаяся с ночными декорами, словно кто-то в спешке менял элементы интерьера: успели подменить только мелкие предметы вроде стульев, столов, письменного прибора, а стены так и остались прежними.
Несколько минут Аннора выбирала подходящий лист бумаги, придирчиво изучая листки на свет. Наконец, принцесса стала рисовать, используя черные и красные чернила, к ней присоединилась Гормлайт и стала что-то подправлять. Куинн сидела, сложив руки на своем веере и глядела на огоньки свечей в канделябре.
По выражению лица безучастного Келлаха можно было подумать, что он всё это предвидел с самого начала. Жервэ нетерпеливо поднялся на ноги, но не стал подходить к сёстрам ближе и мешать их работе, а вместо этого молча стоял поодаль и задумчиво проверял на прочность чары Йирвель, гадая, насколько сложно будет их расплести.
Куинн через несколько минут обратила пытливый взгляд на мага. Две другие сестры о чем-то вполголоса спорили. Амель изо всех сил старался не вмешиваться, но переполняющее его любопытсво было очевидно. Маг отвлёкся от своего баловства с чарами и встретил взгляд Ши. Куинн чуть улыбнулась и немного склонила голову к левому плечу. Вышло немного по-птичьи. Жервэ ощущал себя как человек, подозревающий, что испачкал лицо чернилами. Он поразмыслил, что могло стать причиной неожиданного веселья Куинн, а затем сдался и вопросительно приподнял брови. Она ободряюще улыбнулась, в ее улыбке было так мало снисходительности, что Амель почти не усомнился в искреннем желании его подбодрить. Сестры, наконец, закончили свой разговор и, шурша юбками, вернулись на исходные позиции.
Гормлайт вопросительно посмотрела на Келлаха.
- Надеюсь, вы преуспели в составлении карты, высокие леди? - Амель старался говорить без намёка на иронию в голосе.
- Да, вполне, - рассеянно сказала Аннора. Ее словно снедали сомнения.
Гормлайт протянула кусок бумаги с неровно отрезанным южным краем и тремя аккуратными зубцами на восточном. Справа на квадрате листа была изящно нарисована крохотная роза ветров со старокельтскими названиями. Это было единственное понятное место в карте - на первый взгляд.
- К карте прилагается какая-нибудь легенда? - поинтересовался маг после минутного изучения рисунка.
Взгляда от бумаги он так и не оторвал.
- А что? Мои сестры нарисовали что-то непонятное? - спросила Куинн почти нежно. Аннора удивленно уставилась на сестру.
- Я вижу здесь розу ветров, но остальное для меня загадка, - признался Жервэ, пожимая плечами. - Поэтому я был бы рад любым пояснениям.
Куинн поманила мага пальцем, указывая ему на кресло рядом с собой. Амель оторвал взгляд от карты, взглянул на Ши, потом - на кресло и после секундных размышлений подошёл к нему и присел. Сида склонилась над листком, который маг держал в руках, как приклеенный. Жермэ почувствовал ее запах - свежий, крепкий букет степных трав и ночной росы. Аромат кружил голову.
- Итак... Что тут у нас? Посмотрим... Ага, Гормлайт, видимо, имела в виду путь из Подмостья, где вы недавно были. Вот, - Куинн ткнула пальчиком в какую-то мудреную закорлючку, - это фрихольд сфинкса, - слово "фригольд" фея произносила как-то очень мягко, даже чувственно. - Есть только одна дорога в те места, которые вам нужны, и единственный путь - рагадать загадки сфинкса. Или не разгадать и никуда больше не ходить. Он, видите ли, стережет ворота. Далее... - Куинн обрадовалась. - здесь Каскад Воронов... Объяснять не буду, а то испорчу сюрприз. А дальше все совсем просто - добираетесь до фрихольда Сфено, потом - если повезет, Фетида вас не сожрет, а там уже будет рукой подать до дома Трехтелой.
Гормлайт стояла в ярде от сестры, внимательно слушала ее слова, на каждой точке описываемого пути кивая с убийственно серьезным ликом. Аннора не кивала, просто слушала с некоторой одухотворенно-уважительной улыбкой.
Жервэ задумчиво обвёл взглядом присутствующих Ши. Ему было сложно поверить, что Ши всерьёз озаботились проблемой смертного и постарались сделать всё, что в их силах, чтобы помочь ему осуществить задуманное. А сопоставив все факты: упорное молчание Келлаха, прочие советы сестёр, казавшиеся ему совершенно безумными, и карту, напоминавшую сюжет "Одиссеи" Гомера, Амель утвердился в мнении, что цель всего этого спектакля - выставить его на посмешище.
На какой-то миг Амель вернулся в каменный круг, в тот миг, когда он лежал на земле в луже чужой крови. Он снова почувствовал на себе взоры шестнадцати жертв, безмолвно повисших на деревянных столбах. И снова услышал слова Джервэйса, вонзавшиеся в его разум, словно раскалённые ножи, пока тело мага корчилось в агонии и превращалось в металл: "Ты просто дурак..."
- Значит, загадки Сфинкса, Каскад Воронов, горгона Сфено и русалка Фетида? - с натянутой улыбкой уточнил он. - И я, услышав это, должен немедленно и с энтузиазмом отправится в путешествие к Гекате? Я знаю, что Ис Ши имеют обыкновение считать людей дураками, но не до такой же степени. Разве я похож на Тезея или Ясона? Или на простака, который поверит, что дорога во владения богов пролегает через владения Ши?
- Тезей, кажется, был повежливей, - осклабилась Аннора.
- Это точно, - согласилась Куинн. Она выглядела разочарованой, но не слишком, как будто ожидала чего-то подобного.
Гормлайт не удостоила смертного взглядом. Она повернулась к Келлаху, нахмурив брови.
- Ваше величество, я и мои сестры просим позволения покинуть вас и ваш двор немедленно.
- Вы гостьи в моих владениях, леди Гормлайт, и при этом желанные... по крайней мере, до тех пор, пока перемирие остаётся в силе, - учтивым тоном отвечал Келлах. - Поэтому вы имеете право посещать и покидать мои владения тогда, когда посчитаете нужным. Но, если вы позволите, я бы попросил вас повидаться перед отъездом с Йирвель. Моя дорогая сестра будет весьма огорчена, если вы покинете нас, не попрощавшись с ней.
Жервэ лишь исподлобья озирался по сторонам с видом человека, внезапно оказавшегося в яме с волками.
- Непременно, сударь. Даже если бы я хотела, я не могла бы прекратить перемирие, вестником и хранителем которого меня прислала сюда моя Королева. А я не хочу, чтобы оно прекращалось. Благодарю за чудный бал, но нам пора, - Гормлайт сделала великолепный церемониальный реверанс, за ней его почти синхронно повторили сестры. И через несколько секунд только остатки запаха степных трав витали в воздухе.
Владыка Келлах подошёл к ближайшей книжной полке и стал в полнейшей тишине с сосредоточенным видом изучать представленные на ней труды.
- Надеюсь, я не слишком остро отреагировал? - с некоторым беспокойством поинтересовался Жервэ.
- Из-за тебя эмиссары Неблагого Двора спешно покинули мои владения, - заметил Келлах. - Конечно, если бы спровоцировал их на открытый конфликт, вышло бы ещё хуже... - Ши сделал паузу, вытащил одну из книг, полистал её и продолжил, - Но, полагаю, с моей стороны было бы опрометчиво надеяться на столь удачное развитие событий, не так ли? Речь ведь идёт не о ком-нибудь, но о родовитых ледяных дамах из Неблагого Двора.
Амель, ожидавший, что Владыка Ши неприменно будет в ярости от его выходки, только хмыкнул.
- Стоит ли мне надеяться, что я получу мудрый совет от вас, Владыка Келлах?
- Понятия не имею, как тебе можно помочь, - благой Ши пожал плечами. - Но совет у меня найдётся. Сожги эту карту. Помнишь, во время нашей первой встречи я напоил тебя кровью Ченнех Ши? Так вот в сравнении с поисками Трехтелой - это товарищеская шутка. Если учесть, что сама она тоже тебе вряд ли поможет, только даст ещё один "добрый совет".
- Я учту, - маг свернул карту и положил её в одну из сумок на поясе, единственном реальном предмете его одежды. - Благодарю за помощь, Владыка Келлах.
- Не заплутай в Подмостье, Амель Жервэ. Вряд ли мне удастся отыскать ещё одного смертного, похожего на тебя.
Магу пришло в голову, что если кто-то кого-то и отыскал, так это был как раз Жервэ, но он благоразумно промолчал.
Йирвель, сверкающую улыбкой в своём тяжёлом золотом платье, сёстры обнаружили среди гостей в тронном зале. Официальная часть торжества уже успела подойти к концу, и из Ши здесь оставались только самые молодые - те, кто ещё получал неподдельное удовольствие от подобных мероприятий.
Сестры появились в зале, подобные стремительным и гибким вихрям метели - тонкие, в дорожных платьях, с одинаково колючими морозными синими глазами. Воглавляемые Гормлайт, они остановились на приличествующем расстоянии и стали ожидать, пока леди Йирвель их заметит.
И она довольно быстро их увидела, во многом благодаря нарядам. Улыбка растаяла, и Йирвель, двигаясь на удивление плавно, приблизилась к сестрам с расстроенным, но не слишком удивлённым выражением на лице.
- Леди Гормлайт, леди Аннора, леди Куинн, - каждое обращение сопровождалось учтивым кивком. - Вы уже покидаете нас? Я надеюсь, это не вызвано каким-либо... неприятным происшествием?
- Нет, что вы, леди Йирвель, - сверкнула улыбкой Куинн. - Вовсе нет. Разве ваши владения могут похвастаться неприятностями?
- К сожалению, мнения на этот счёт разнятся, леди Куинн. Как и насчёт много другого, - с нотками грусти в голосе сообщила Йирвель. - Не думаю, что смогу убедить вас остаться, но, поверьте, если я могу как-то исправить положение, я приложу все усилия, чтобы сделать это.
- О нет. Не стоит, леди Йирвель, - мелодично заверила Аннора. - Я убеждена, что здесь совершенно нечего исправлять.
- В таком случае, желаю вам приятного путешествия. Я бы с удовольствием проводила вас, но я не могу оставить гостей одних. Надеюсь, вы меня простите.
- Мы понимаем, леди Йирвель. До встречи, надеюсь, скорой, - мягко сказала Гормлайт.
Дамы поклонились хозяйке вечера и через несколько минут топот копыт их келпи - черных тварей, напоминающих статью лошадей, - отзвучал по подвесному мосту.
Следующий кусочек.
Предыдущий кусочек.
Библиотека замка Келлаха выглядела роскошно - и в то же время чертовски странно. Серебряная, синяя, черно-белая отделка, сверкающие звезды на фресках, резные луны на стенных панелях гармонировали с убранством коридоров и других попавшихся Амелю по дороге комнат. Но с огненным тронным залом вся эта сумрачная красота вступала в резкое противоречие. Особенно это настораживало потому, что мелкие детали декора обнаруживали стилистическое единство с орнаментами на платьях Неблагих Ши.
В остальном библиотека была великолепна. Огромные шкафы, теряющиеся в полумраке, уставленные книгами от нижних полок до самого потолка, исполненного в виде ночного неба, украшенного тысячами созвездий. Огромный серебряный диск светильника символизировал ночное светило и был выключен. Ши, расположившиеся в центре полукруглого пространства около витражных окон, свободного от стеллажей, пользовались свечами.
- Друг мой Амель, - обратился к чародею Келлах. - Думаю, тебе не терпится поговорить со мной о деле. Я подозреваю, что ты всё-таки пришёл ко мне в гости не только для того, чтобы проведать старых друзей.
- Верно, Келлах, - согласился маг, который чувствовал себя среди библиотечных томов, как в собственном доме. - Мне хотелось бы найти более перманентное решение моей проблемы с телом. И я прибыл спросить твоего совета.
- Это уникальная задача. Я ещё ни разу не сталкивался ни с чем подобным, - кивнул Владыка Ши и бросил взгляд на сестёр-тройняшек, оккупировавших один из диванов. - Возможно, наши дорогие гостьи смогут помочь тебе лучше, чем я. Не сомневаюсь, что мой опыт в подобных вещах бледнеет в сравнении с тем, с чем им приходилось иметь дело.
И сестры рассказали. Они красочно, подробно и эмоционально (!) размахивая руками (!!!), привлекая небеса и бездну в свидетели, обращаясь к мировой истории и правдивым летописям, рассказали Амелю четыре вполне действенных способа избавиться от скверного облика. Один из них - не колдовать - не вызвал энтузиазма ни в одном из присутствующих. Далее голоса сестер разделились. Куинн (леди-веер) ратовала за то, чтобы Жервэ стал прислужником демона и, путем хитрых манипуляций перенес бы свое проклятие на другой объект. Аннора (леди-хлыст) склонялась к созданию амулета, который способен каждое полнолуние превращать мага-неудачника обратно в человекообразного красавца. Гормлайт немного помолчала и предложила обратиться к Трехтелой, чем немало обескуражила сестер и уничотжила добрую половину веселья.
- К Трехтелой? - заинтересовался Амель.
- Ее называли по-разному. Кое-где Морриган, кое-где Геката, кое-где Мара, а иногда и Красная Тара.
- Неловко в этом признаваться, но я не имею ни малейшего представления, кто это. Могу предположить, что это ещё одна представительница Ис Ши?
Маг вспомнил, что Владыка Келлах время от времени пользовался именами "Фрейр" или "Ингви" в память о тех временах, когда они в купе с его талантами производили на смертных огромное впечатление.
- Вы меня огорчаете, сударь, - нахмурилась Гормлайт. Куинн посмотрела на пока-еще-красавчика-Амеля, с некоторой долей сожаления, а Аннора - как вовсе на насекомое. Впрочем, девы быстро привели свои взгляды в порядок. - Вы же смертный, к тому же образованный. - сида протянула магу какую-то книгу. На тяжелой обложке было написано на древнегреческом "Гесиод. Теогония". - Воспользуйтесь хотя бы этим.
- Я знаком с греческой космогонией, равно как и с пантеонами божеств самых различных культур, - по тону мага было ясно, что его самолюбие глубоко уязвлено. - Однако, я всегда считал, что их боги вымышлены точно так же, как и великие герои и прочие персонажи мифов... или, по меньшей мере, что они являются искажённым отображением реальности, которую люди были неспособны понять или принять такой, какая она есть. В любом случае, вы же не посоветуете мне взбираться за ответом на свой вопрос на... Олимп?
Владыка Келлах с интересом переводил взгляд с сестёр на мага и обратно. Изобретательность Гормлайт его просто восхищала.
- Гекату - если вы желаете пользоваться греческими терминами - нельзя найти на Олимпе, - легко улыбнулась Гормлайт. - Впрочем, раз вы предпочитаете собственные силы вмешательству Старших, вам подойдет любой из остальных трех вариантов. По крайней мере это меньше смахивает на духовные поиски и больше подходит для человека исключительной смекалки, которым рекомендовал мне вас владыка Келлах, - чародей мог поклясться, что слово "человек", сказанное только что прекрасной сидой вдруг приобрело снисходительный оттенок. Словно сестры, до того общавшиеся со смертным на равных, внезапно чем-то оскорбились - или им просто наскучило - и указали Амелю на его место. Впрочем, как искушенные в политических интригах, они сделали это практически беболезненно - раз, и дистанция увеличилась.
Маг уже не раз со времени своего появления во владениях Келлаха задумывался о том, что стоило начать свои поиски с более "земных" знакомых. Однако, подавляющее большинство колдунов почитало его за отступника и бездушного монстра, и поэтому было склонно весело посмеяться над его несчастьем вместо того, чтобы оказывать ему помощь. А Ши зарекомендовали себя как крайне могущественные и мудрые создания. И, памятуя свою первую встречу с Йирвель, Амель был уверен, что они понимают его куда лучше, чем смертные. Но от его внимания ускользнул тот факт, что их гордыня и самодовольство дадут фору самому тщеславному из магов.
Жервэ ядовито улыбнулся в ответ - его смертные собеседники от этого зрелища обычно задумчиво смотрели на содержимое кубков и в итоге принимали решение, что будет безопаснее вылить его на пол. Магу пришло в голову, что независимо от его внешности и поступков, Ис Ши будут относиться к нему в лучшем случае, как к забавной учёной зверушке, и его обличье, будь это железный ящер или человек из плоти и крови, не играет особой роли.
- В таком случае, не соблаговолите ли вы подсказать, где Гекату можно найти... вместо того, чтобы говорить, где её искать не стоит?
Сестры переглянулись с сомнением. Аннора пожала плечами.
- Я нарисую вам карту, если хотите.
Шурша небесной юбкой, сида проследовала к столу, где стоял дивного изящества бронзовый письменный прибор с соколиными перьями - еще она деталь, никак не вязавшаяся с ночными декорами, словно кто-то в спешке менял элементы интерьера: успели подменить только мелкие предметы вроде стульев, столов, письменного прибора, а стены так и остались прежними.
Несколько минут Аннора выбирала подходящий лист бумаги, придирчиво изучая листки на свет. Наконец, принцесса стала рисовать, используя черные и красные чернила, к ней присоединилась Гормлайт и стала что-то подправлять. Куинн сидела, сложив руки на своем веере и глядела на огоньки свечей в канделябре.
По выражению лица безучастного Келлаха можно было подумать, что он всё это предвидел с самого начала. Жервэ нетерпеливо поднялся на ноги, но не стал подходить к сёстрам ближе и мешать их работе, а вместо этого молча стоял поодаль и задумчиво проверял на прочность чары Йирвель, гадая, насколько сложно будет их расплести.
Куинн через несколько минут обратила пытливый взгляд на мага. Две другие сестры о чем-то вполголоса спорили. Амель изо всех сил старался не вмешиваться, но переполняющее его любопытсво было очевидно. Маг отвлёкся от своего баловства с чарами и встретил взгляд Ши. Куинн чуть улыбнулась и немного склонила голову к левому плечу. Вышло немного по-птичьи. Жервэ ощущал себя как человек, подозревающий, что испачкал лицо чернилами. Он поразмыслил, что могло стать причиной неожиданного веселья Куинн, а затем сдался и вопросительно приподнял брови. Она ободряюще улыбнулась, в ее улыбке было так мало снисходительности, что Амель почти не усомнился в искреннем желании его подбодрить. Сестры, наконец, закончили свой разговор и, шурша юбками, вернулись на исходные позиции.
Гормлайт вопросительно посмотрела на Келлаха.
- Надеюсь, вы преуспели в составлении карты, высокие леди? - Амель старался говорить без намёка на иронию в голосе.
- Да, вполне, - рассеянно сказала Аннора. Ее словно снедали сомнения.
Гормлайт протянула кусок бумаги с неровно отрезанным южным краем и тремя аккуратными зубцами на восточном. Справа на квадрате листа была изящно нарисована крохотная роза ветров со старокельтскими названиями. Это было единственное понятное место в карте - на первый взгляд.
- К карте прилагается какая-нибудь легенда? - поинтересовался маг после минутного изучения рисунка.
Взгляда от бумаги он так и не оторвал.
- А что? Мои сестры нарисовали что-то непонятное? - спросила Куинн почти нежно. Аннора удивленно уставилась на сестру.
- Я вижу здесь розу ветров, но остальное для меня загадка, - признался Жервэ, пожимая плечами. - Поэтому я был бы рад любым пояснениям.
Куинн поманила мага пальцем, указывая ему на кресло рядом с собой. Амель оторвал взгляд от карты, взглянул на Ши, потом - на кресло и после секундных размышлений подошёл к нему и присел. Сида склонилась над листком, который маг держал в руках, как приклеенный. Жермэ почувствовал ее запах - свежий, крепкий букет степных трав и ночной росы. Аромат кружил голову.
- Итак... Что тут у нас? Посмотрим... Ага, Гормлайт, видимо, имела в виду путь из Подмостья, где вы недавно были. Вот, - Куинн ткнула пальчиком в какую-то мудреную закорлючку, - это фрихольд сфинкса, - слово "фригольд" фея произносила как-то очень мягко, даже чувственно. - Есть только одна дорога в те места, которые вам нужны, и единственный путь - рагадать загадки сфинкса. Или не разгадать и никуда больше не ходить. Он, видите ли, стережет ворота. Далее... - Куинн обрадовалась. - здесь Каскад Воронов... Объяснять не буду, а то испорчу сюрприз. А дальше все совсем просто - добираетесь до фрихольда Сфено, потом - если повезет, Фетида вас не сожрет, а там уже будет рукой подать до дома Трехтелой.
Гормлайт стояла в ярде от сестры, внимательно слушала ее слова, на каждой точке описываемого пути кивая с убийственно серьезным ликом. Аннора не кивала, просто слушала с некоторой одухотворенно-уважительной улыбкой.
Жервэ задумчиво обвёл взглядом присутствующих Ши. Ему было сложно поверить, что Ши всерьёз озаботились проблемой смертного и постарались сделать всё, что в их силах, чтобы помочь ему осуществить задуманное. А сопоставив все факты: упорное молчание Келлаха, прочие советы сестёр, казавшиеся ему совершенно безумными, и карту, напоминавшую сюжет "Одиссеи" Гомера, Амель утвердился в мнении, что цель всего этого спектакля - выставить его на посмешище.
На какой-то миг Амель вернулся в каменный круг, в тот миг, когда он лежал на земле в луже чужой крови. Он снова почувствовал на себе взоры шестнадцати жертв, безмолвно повисших на деревянных столбах. И снова услышал слова Джервэйса, вонзавшиеся в его разум, словно раскалённые ножи, пока тело мага корчилось в агонии и превращалось в металл: "Ты просто дурак..."
- Значит, загадки Сфинкса, Каскад Воронов, горгона Сфено и русалка Фетида? - с натянутой улыбкой уточнил он. - И я, услышав это, должен немедленно и с энтузиазмом отправится в путешествие к Гекате? Я знаю, что Ис Ши имеют обыкновение считать людей дураками, но не до такой же степени. Разве я похож на Тезея или Ясона? Или на простака, который поверит, что дорога во владения богов пролегает через владения Ши?
- Тезей, кажется, был повежливей, - осклабилась Аннора.
- Это точно, - согласилась Куинн. Она выглядела разочарованой, но не слишком, как будто ожидала чего-то подобного.
Гормлайт не удостоила смертного взглядом. Она повернулась к Келлаху, нахмурив брови.
- Ваше величество, я и мои сестры просим позволения покинуть вас и ваш двор немедленно.
- Вы гостьи в моих владениях, леди Гормлайт, и при этом желанные... по крайней мере, до тех пор, пока перемирие остаётся в силе, - учтивым тоном отвечал Келлах. - Поэтому вы имеете право посещать и покидать мои владения тогда, когда посчитаете нужным. Но, если вы позволите, я бы попросил вас повидаться перед отъездом с Йирвель. Моя дорогая сестра будет весьма огорчена, если вы покинете нас, не попрощавшись с ней.
Жервэ лишь исподлобья озирался по сторонам с видом человека, внезапно оказавшегося в яме с волками.
- Непременно, сударь. Даже если бы я хотела, я не могла бы прекратить перемирие, вестником и хранителем которого меня прислала сюда моя Королева. А я не хочу, чтобы оно прекращалось. Благодарю за чудный бал, но нам пора, - Гормлайт сделала великолепный церемониальный реверанс, за ней его почти синхронно повторили сестры. И через несколько секунд только остатки запаха степных трав витали в воздухе.
Владыка Келлах подошёл к ближайшей книжной полке и стал в полнейшей тишине с сосредоточенным видом изучать представленные на ней труды.
- Надеюсь, я не слишком остро отреагировал? - с некоторым беспокойством поинтересовался Жервэ.
- Из-за тебя эмиссары Неблагого Двора спешно покинули мои владения, - заметил Келлах. - Конечно, если бы спровоцировал их на открытый конфликт, вышло бы ещё хуже... - Ши сделал паузу, вытащил одну из книг, полистал её и продолжил, - Но, полагаю, с моей стороны было бы опрометчиво надеяться на столь удачное развитие событий, не так ли? Речь ведь идёт не о ком-нибудь, но о родовитых ледяных дамах из Неблагого Двора.
Амель, ожидавший, что Владыка Ши неприменно будет в ярости от его выходки, только хмыкнул.
- Стоит ли мне надеяться, что я получу мудрый совет от вас, Владыка Келлах?
- Понятия не имею, как тебе можно помочь, - благой Ши пожал плечами. - Но совет у меня найдётся. Сожги эту карту. Помнишь, во время нашей первой встречи я напоил тебя кровью Ченнех Ши? Так вот в сравнении с поисками Трехтелой - это товарищеская шутка. Если учесть, что сама она тоже тебе вряд ли поможет, только даст ещё один "добрый совет".
- Я учту, - маг свернул карту и положил её в одну из сумок на поясе, единственном реальном предмете его одежды. - Благодарю за помощь, Владыка Келлах.
- Не заплутай в Подмостье, Амель Жервэ. Вряд ли мне удастся отыскать ещё одного смертного, похожего на тебя.
Магу пришло в голову, что если кто-то кого-то и отыскал, так это был как раз Жервэ, но он благоразумно промолчал.
Йирвель, сверкающую улыбкой в своём тяжёлом золотом платье, сёстры обнаружили среди гостей в тронном зале. Официальная часть торжества уже успела подойти к концу, и из Ши здесь оставались только самые молодые - те, кто ещё получал неподдельное удовольствие от подобных мероприятий.
Сестры появились в зале, подобные стремительным и гибким вихрям метели - тонкие, в дорожных платьях, с одинаково колючими морозными синими глазами. Воглавляемые Гормлайт, они остановились на приличествующем расстоянии и стали ожидать, пока леди Йирвель их заметит.
И она довольно быстро их увидела, во многом благодаря нарядам. Улыбка растаяла, и Йирвель, двигаясь на удивление плавно, приблизилась к сестрам с расстроенным, но не слишком удивлённым выражением на лице.
- Леди Гормлайт, леди Аннора, леди Куинн, - каждое обращение сопровождалось учтивым кивком. - Вы уже покидаете нас? Я надеюсь, это не вызвано каким-либо... неприятным происшествием?
- Нет, что вы, леди Йирвель, - сверкнула улыбкой Куинн. - Вовсе нет. Разве ваши владения могут похвастаться неприятностями?
- К сожалению, мнения на этот счёт разнятся, леди Куинн. Как и насчёт много другого, - с нотками грусти в голосе сообщила Йирвель. - Не думаю, что смогу убедить вас остаться, но, поверьте, если я могу как-то исправить положение, я приложу все усилия, чтобы сделать это.
- О нет. Не стоит, леди Йирвель, - мелодично заверила Аннора. - Я убеждена, что здесь совершенно нечего исправлять.
- В таком случае, желаю вам приятного путешествия. Я бы с удовольствием проводила вас, но я не могу оставить гостей одних. Надеюсь, вы меня простите.
- Мы понимаем, леди Йирвель. До встречи, надеюсь, скорой, - мягко сказала Гормлайт.
Дамы поклонились хозяйке вечера и через несколько минут топот копыт их келпи - черных тварей, напоминающих статью лошадей, - отзвучал по подвесному мосту.
Следующий кусочек.
Про Гормлайт
Jul. 24th, 2012 01:37 pmНу, кто тут хотел историю про Гормлайт?
Тронный зал Владыки Келлаха производил впечатление не только на изредка попадавших в него смертных, но и на Ис Ши. Даже на тех, кто бывал здесь довольно часто. Он напоминал огромную пещеру в недрах земли: с резными колоннами, изящными сталактитами и сталагмитами. С тем лишь исключением, что всё это было выполнено из красного и жёлтого золота, меди и бронзы и украшено россыпью драгоценных камней: янтарём, опалами, агатами, рубинами, гранатами, яшмой и турмалином. Огненные светильники горели на стенах и под потолком, их свет отражался ото всех поверхностей разом, отчего казалось, будто весь зал охвачен бушующим пламенем.
Из-за бала внутри остался минимум декораций. Лишь два трона в дальнем конце зала: один, украшенный торчащими во все стороны бронзовыми лезвиями, был предназначен для Келлаха, а второй, меньше и гораздо изящнее - для его сестры Йирвель. По обеим сторонам от тронов располагалась почётная стража, состоящая из огненной нежити, порождений стихии. С нарядами у них проблем не было - стихии просто сбросили свои обличия и предстали перед гостями столпами живого пламени.
В непосредственной близи от королевского трона с почетным караулом в живописном порядке расположились приближенные феи летнего двора - в замысловатых, ярких, волшебной красоты костюмах, каждое лицо - великолепный результат точного резца природы. И среди фейерверка алых красок и огненных силуэтов - почти у подножия трона - три высоких дамы, совершенно похожих, как капли воды похожи друг на друга. Три овальных лица фарфоровой бледности и идеального сходства. Три пары рук, украшенных каждая фамильным перстнем, теребят одна веер, другая кнут, третья - цветок. Три пары ног переступают, слегка показывая тонкие щиколотки из-под широких подолов роскошных бархатных платьев цвета ночной синевы. Эта их вопиющая ночь цвета глубокого ультрамарина, со звездной отделкой составляла резкий контраст с окружающей вакханалией огня и солнечного света. Три волны восхитительно черных, воронова крыла волос, спускающиеся локонами чуть ли не до пят. Одна из них говорит о чем-то с советником короля, другая любезничает с каким-то симпатичным ши, а третья обводит скучным хищным взглядом - точно таким же, синим, как и два других, - весь зал с мечущимися в танце фигурами.
Келлах восседал на троне с воистину царским скучающим видом, пальцем проводя по острому, словно осколок обсидиана, лезвию торчащего из подлокотника клинка. Владыка Ши был облачён в церемониальные одежды цвета бронзы. Йирвель казалась абсолютно недвижимой в длинном и тяжёлом платье из золотой чешуи. Она держала руки на подлокотниках своего трона и обводила собравшихся вглядом, изредка сопровождавшимся медленным и плавным поворотом головы. Внезапно, она дотронулась до предплечья брата и кивнула на распахнувшиеся двери в противоположном конце зала. Келлах оторвал взор от трона и нахмурился, вглядываясь в незванного гостя. Почти в тот же момент внимание большинства из присутствующих обратилось в сторону пришельца. Тот оказался невиданным ящероподобным сооружением из железа, покрытым причудливым узором из вытравленных в металле дорожек. Он маскировался под смертного, впрочем, не слишком успешно.
Три черноволосые сестрицы одновременно обратили свои прекрасные лица к вошедшему. Сверкнув, их синие глаза одновременно сузились.
А Келлах плавным, текучим движением оказался на ногах и быстрым шагом направился к незнакомцу, сверкая глазами. Даже по рамкам Ши он казался широкоплечим великаном, но то, как он лавировал в полном гостей зале, делало владыку похожим на гигантского хищника, устремившегося к жертве. Когда Келлах подошёл на расстояние пары метров, чудище протянуло к нему железную руку, заставив ближайших Ши отпрянуть в страхе и отвращении. Владыка только замер на мгновение, уставившись немигающим взором на гостя, а затем схватил его за запястье, притянул в объятия и дружески похлопал по плечу. Оно ответило на фамильярность глухим гулом.
- Амель, мой старый друг, - громогласно провозгласил Келлах, склонный к эффектным сценам. - Я рад, что соизволил навестить нас в этот радостный час, когда мы собрались вместе, чтобы дать бал в честь перемирия между Дворами. Благородные дамы и господа, поприветствуйте моего дорого друга и спасителя, а так же величайшего из живущих творцов, Амеля Жервэ!
Зал разразился смущенно-восхищенным озадаченным гулом с опозданием в несколько секунд. Благородные близняшки, не моргнув и глазом, величественно сделали несколько хлопков. За ними подхватили и благие Ши. Жервэ, когда Келлах конец-то выпустил его запястье, сделал шаг вперёд и низко поклонился присутствующим под теперь всеобщие приветственные аплодисменты, на что его, казалось бы жёсткое и громоздкое, тело просто не должно было быть способным. Когда хлопки затихли, Владыка, улыбаясь, молча двинулся обратно к своему трону, и Амель двинулся за ним следом. Ши по понятным причинам старались держаться от него подальше.
Бледные фарфоровые личики черноволосых сестер внимательно следили за перемещением железного монстра. Когда он подошел совсем близко к трону, придворные ши деликатно отступили, но чернокудрые сиды остались стоять, а взгляды их приобрели заинтересованное выражение. Одна из дев - Амель так и не понял, которая, негромко сказала: "Красивый". Жервэ медленно обвёл их взглядом, словно не мог решить, было сказанное проявлением любопытства, жалости или же просто насмешкой. Но долго размышлять над этим ему не пришлось. Оказавшись перед троном владычицы Ши, он медленно опустился на одно колено:
- Приветствую тебя, прекрасная Йирвель.
- Амель, - под одобрительную улыбку Келлаха она поднялась на ноги, шелестя золотыми чешуйками, и возложила руки на голову коленопреклонённого монстра. - Позволь мне сделать для тебя кое-что...
И чудовище превратилось в весьма юного молодого человека с приятными чертами лица, густой шевелюрой цвета воронова крыла и пронзительными серыми глазами. Конечно, это была лишь иллюзия, но куда более реальная, нежели предыдущая, да настолько, что присутствующим уже не составляло никакого труда принять её за реальность. И больше не было причин бояться прикосновения холодного железа в этих стенах.
Та, что стояла слева, крайняя из трех сестриц вздохнула. Та, что была справа, потерла кончик породистого носа с тонкими ноздрями оконечностью хлыста, а третья, та, что по центру, держащая в руке цветок - Амель обнаружил на близком расстоянии, что цветок не живой, лишь искусная копия из какого-то не сразу узнаваемого, но определенно драгоценного материала, - третья немного приподняла брови, от чего ее лицо приобрело совсем уж неземной, возвышенный вид.
- Напомни мне выяснить, что за магия позволяет тебе оказываться в нужное время в нужном месте, - негромко сказал Келлах и усмехнулся. - А пока что наслаждайся балом, старый друг.
И Амель отправился наслаждаться балом. Он вернулся к трём сёстрам и отвесил им поклон.
- Приветствую вас, прекрасные дамы.
С ним заговорила обладательница искусно сфальсифицированного цветка.
- Приветствуем вас... величайший из живущих творцов, - Амелю не показалось, фея чуть заметно насмешничала. Ее сестры чинно кивнули магу.
- Владыка Келлах несколько преувеличивает мои таланты, - по тону Жервэ можно было определить, что сам он считает свою скромность ложной. - Это всего лишь развлечение, которому я предаюсь из любви к прекрасному. Впрочем, оно только недавно спасло мою жизнь.
Та леди, что была слева от говорившей, улыбнулась магу - в это мгновение горячий мир пещерного бала померк, охлажденный снежным сиянием этой ее улыбки - и несколько снизила голос, выведя его из области легальности, допустимой на балу:
- Вы не поведаете скучающим дамам об этом волнующем событии?
- Отчего же, поведаю с большим удовольствием, - негромко отвечал Амель, переведя на неё взгляд, и начал повествование. - Я был погружён в свою работу, и размышления о тайнах мироздания мешали мне адекватно воспринимать действительность. И в этом состоянии я имел неприятный разговор с дамой, которую когда-то отверг. Ослабив бдительность, я повернулся к ней спиной, решив, что ей требуется время, чтобы прийти в себя. И тут взгляд мой упал на статуэтку, изображающую гибель Ориона от стрелы Артемиды. Сцена эта напомнила мне о коварстве и вероломстве прекрасных дам за миг до того, как я получил удар в спину, который должен был навсегда оборвать мою жизнь.
- Потрясающе, - певуче произнесла та и сестер, что еще не говорила ни слова. По тембру голоса Амель догадался, что именно она назвала его красивым.
- А почему вы отвергли эту даму? - поинтересовалась та сестра, что до этого просила поведать историю. - Она была дурна собой?
- Напротив, она были прелестна и обворожительна, особенно после того, как я вернул ей юность и присущую ей особенную, свежую красоту... - Жервэ мечтательно улыбнулся. - Она влюбилась меня и в то же время не была готова идти за мной до конца. Но и не могла найти в себе сил, чтобы разорвать свою привязанность. Это могло закончится лишь трагедией, что в конце концов и произошло.
- Какое несчастье, - певуче снасмешничала обладательница цветка.
- Действительно несчастье, - подтвердил Амель, не обративший на иронию внимания. - Я терпеть не могу предательств и предателей.
Это заявление вызвало некоторое оживление на безмятежных лицах Ши. Обладательница кнута согласно покивала, обладательница веера - поморщилась, а обладательница цветка - снова подняла свои восхитительные брови.
- Поэтому мне, несмотря на спешку, пришлось придумывать изощрённую и коварную месть, достойную подобного предательства, - маг говорил это вполне обыденным тоном, словно иначе он поступить и не мог ни при каких обстоятельствах.
Сестры с пониманием покивали.
- Я надеюсь, что мой внешний вид не доставляет вам неудобств, прекрасные дамы, - с некоторым смущением в голосе сказал Жервэ. - Я прошу прощения. Мне бы не хотелось портить вам бал.
- Вы имеете в виду груду железа, в виде которой появились на празднике, или нынешню иллюзию? - дева с цветком, кажется, не на шутку развеселилась. Впрочем, если наблюдать отстраненно за переменой выражения ее лица, можно было определить, что эти ирония и издевка - лишь рябь на воде ее нечеловеческого спокойствия, возвышенного и холодного, и было сложно представить событие или предмет разговора, от которого эта "снежная королева" могла бы загореться.
- Я имею в виду металлического монстра, - с нотками горечи в голосе признался Амель. - Мой теперешний облик принадлежит как раз моему настоящему телу, которого я теперь лишён.
- У меня и моих сестер разные взгляды на эту проблему, - мягко сказала обладательница кнута и певучего голоса. - Мне более импонировала груда металла. Куинн, - она указала глазами на деву с веером, - вы понравились таким, настоящим, а что до Гормлайт, то никто никогда не узнает, что на уме у этой ведьмы.
- Аннора, - с напускной строгостью сказала Гормлайт, грозя сестре цветком, - тебе не стоит обсуждать на публике наши домашние прозвища.
Жервэ слабо улыбнулся Анноре и сказал:
- Думаю, я подожду расплетать иллюзию, созданную милой Йирвель до конца бала. Мой человекоподобный облик наверняка смущает большинство почтенных Ис Ши гораздо меньше.
В это мгновение какой-то весьма уверенного вида молодой нахальный ши из хорошей семьи, приближенной к трону, причалил к Куинн (напомним, к деве с веером) и галантно пригласил ее танцевать. Куинн извинилась перед собеседниками, изобразила для наглеца-молодца самую вежливую из своих ядовитых усмешек и проследовала к танцующим. Оставшиеся сестры проследили ее траекторию и снова посмотрели на колдуна.
- К сожалению, ни один из известных мне магических приёмов не даёт возможности присутствовать в двух местах одновременно, иначе я с удовольствием пригласил бы на танец вас обеих. Но увы, - сообщил Амель и обратился к Гормлайт. - Позволите пригласить вас на танец?
Гормлайт снова осенила присутствующих своей улыбкой.
- Я бы с радостью, но я уже обещала свой первый танец. Пригласите Аннору.
Жервэ улынулся, поклонился Анноре и спросил:
- Вы согласитесь танцевать со мной, прекрасная Аннора?
- Непременно, - кивнула дева, делая шаг по направлению к магу. Гормлайт чуть отступила в сторону, чтобы дать сестре дорогу. Амель немного неуверенно протянул ей левую руку - внешний облик не мог обмануть его, впоне отчётливо чувствующего собственное металлическое тело. И маг вполне способен был вообразить, что всё-равно являет собой отталкивающее зрелище для большинства Ши. Аннора вполне подтвердила значение своего имени, без тени страха протягивая левую ладонь к правой руке Жервэ. Через несколько секунд они уже кружили по залу, едва касаясь ногами земли. Где-то в толпе танцующих сверкали камни в прическе Куинн и хлопало на поворотах ее синее платье. Через несколько минут к веселью присоединилась и Гормлайт с владыкой Келлахом собственной персоной.
- Благодарю за оказанную мне честь, - негромко обратился маг к Анноре. - Полагаю, вы редко удостаиваете танцем обычных смертных.
- Не стоит благодарности, - учтиво ответила ши. - Мне безмерно интересно, как вы подружились с владыкой Келлахом?
- Это довольно интересная история, - сказал Жервэ. - Но боюсь, я не имею права вдаваться в подробности без разрешения Келлаха. Вкратце, я просто оказался в нужное время в нужном месте и сумел вытащить его из полуувядшего глубокого слоя реальности до того, как он оказался затерянным в нём навеки.
- Я так понимаю, вы сделали появление "в нужное время в нужном месте" своей постоянной привычкой? - улыбнулась Аннора.
- Да. Это одновременно и моё благословение, и проклятие, - улыбнулся в ответ Жервэ.
Келлах, кружившийся с Гормлайт, бросил взгляд на мага и поинтересовался:
- Мой гость не слишком докучает вам и вашим сёстрам, леди Гормлайт?
- Нет, что вы, он очень мил, - усмехнулась ши. - Мои бедные сестры так устали от вынужденной изоляции, ведь ваши добрые подданные не осмеливаются оказывать им знаки внимания так часто, как они того заслуживают.
- Да, храбрости ему не занимать. Вы же заметили, что он явился сюда через Подмостье? Эти железяки на его предплечьях ещё издают аромат тролльей крови, - Владыка посмеялся. - Прошу вас, будьте с ним осторожны. Для смертного он довольно опасен... и непредсказуем.
- Отличная рекомендация, сударь, - сощурилась ши. - Но, боюсь, на представительницу Зимнего двора она произведет не то впечатление, что на одну из ваших подданных. Вам следовало сказать, что он невыносимо скучен и самодоволен, и тогда я сразу потеряла бы крупицы зарождающегося интереса.
- Боюсь, это было бы правдой только наполовину, - радостно сообщил Келлах. - Он действительно самодоволен, хоть и тщательно это скрывает. У Жервэ довольно своеобразные представления о приличном поведении. Но вот скучать с ним точно не приходится. Ума не приложу, что он такое выкинул, чтобы там сильно изменить собственное обличие. А уж тем более - зачем.
- Он поведал нам с сестрами историю, которая непременно должна была разорвать души тем, у кого они есть. О том, как покинутая им дама нанесла ему коварный удар в спину во время некоего ритуала.
- Это весьма грустная история, - согласился Владыка Ши. - Достойная того, чтобы превратиться в легенду. Но меня больше интересует, что же он собирается делать теперь. Наверняка, у него уже имеется какой-нибудь замысловатый план, как обратить вспять этот удар мироздания...
Глаза Келлаха даже загорелись в предвкушении развития событий.
- У меня такое ощущение, будто он пришел просить совета у вас, что достойным образом подчеркнет вашу мудрость, но вряд ли развлечет вас.
- Почему же? Полагаю, вам не раз приходилась давать советы смертным, леди Гормлайт, которые не только помогают им достичь желаемого, но и позволяют вам получить удовольствие от их приключений в процессе?
- Это так, - серьезно кивнула ши, - Мы с сестрами даже больше внимания обращали на развлечение, чем на достижение целей смертных. Впрочем, мы убываем лишь завтра утром, так что, если вы пожелаете, можете воспользоваться нехитрой женской смекалкой и памятью принцесс Зимнего двора, чтобы укрепить новорожденное примирение. Ну и... помочь этому вашему смертному затейнику.
- Ни за что не упущу такую возможность, - Келлах кивнул и добавил с напускной хитрецой в голосе, - если вы согласитесь оказать мне небольшую услугу, милая леди Гормлайт.
Принцесса вопросительно подняла брови.
- Если мы не позаботимся о том, чтобы они не остались с Йирвель наедине, она вполне способна дать другу Амелю совет вместо нас и украсть наше веселье. Боюсь, учитывая их отношения, этот совет будет куда менее забавным, чем того хотелось бы нам.
- Что вы хотите, чтобы мы сделали? Одарили смертного своим вниманием? - немного удивилась Гормлайт.
- Да, - согласился Келлах. - Не стоит оставлять его одного ни на мгновение. И, возможно, имеет смысл намекнуть Амелю, что сестрица даровала ему новый облик лишь потому, что настоящий слишком отвратителен для её нежных чувств. Кажется, Жервэ и так его стесняется.
- Занятная просьба от владыки Ши, - позволила себе тонко усмехнуться Гормлайт. - Уверяю, вы можете на нас положиться, но если ваша сестра вмешается в процесс, мы на правах гостий ничего не сможем сделать.
Сразу говорю: это мы тут эпику пишем. Ну и пытаемся отойти от человечности во всякий треш и излишества. Там дальше по тексту будет еще фейская семейка Борджиа.
Следующий кусочек.
В предыдущей серии
Леод напряжённо вчитывался в труды Бэйна. Десятки часов изучения результатов его экспериментов с ши наконец-то приносили плоды. Он узнал зачем деду понадобился хрустальный мавзолей – у него так и не получилось воспроизвести эффект высасывания сущности из живых существ, свидетелем которого он когда-то стал. Силы убитых ши, передававшиеся ему в результате ритуала, стремительно исчезали после их кончины. Поэтому Бэйн создал аналогичный ритуал, не требующий проливать их кровь, в результате которого «тени» чародеев оставались привязанными к нему до тех пор, пока их тела жили.
Маг так и не смог понять, что предок подразумевает под термином «тень» и даже понимал ли он сам до конца, с чем имеет дело. Разбираться было некогда, к тому же Леода интересовало совсем другое – «тень» можно было вернуть обратно в тело. Он не был уверен, что это вернёт сознание в тела ши, но если оно исчезало вместе с «тенью», а не разрушалось в процессе ритуала, у мак Катэла был шанс вернуть жизнь дюжинам ши.
Мысль о том, что он может искупить деяния предка, привела мага в возбуждение. Это не только исправило бы чудовищную несправедливость по отношению к многочисленным жертвам Пожирателя. Это ещё и убедило бы самого Леода в том, что он в отличие от своего деда не является монстром. Но самое главное, это вернуло бы к жизни мать Блэтэйн. Маг почувствовал желание начать действовать. Сейчас же, немедленно. Но сначала он должен был обрадовать подменыша. Леод закрыл книгу и поспешил домой.
Уже войдя в дом он почуял неладное. В спальне слышалась какая-то возня. И, оказавшись непосредственно под дверью, Леод услышал звуки, такие характерные для помещений с кроватями.
Маг ненадолго замер неподвижно. Сначала он подумал, что это либо сон, либо какая-то шутка, но реальность происходящего опровергнуть не удалось, как он ни старался. Вытащив из рукава свой маленький метательный нож, мак Катэл открыл дверь.
Его домыслы о причине страстных стонов Блэтэйн полностью оправдались. Любовник подменыша не мог видеть мага, а самой девушке в этот момент было отнюдь не до возможных гостей. Леод почувствовал себя неимоверно глупо. И даже подумал о том, что неплохо бы откашляться, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Но потом в его голову пришла куда более уместная мысль. Метательный нож просвистел в воздухе и вонзился в шею любовника-ши. Тот вздрогнул всем телом и повалился на Блэтэйн, заливая кровью шею и лицо подменыша. Полуфея взвизгнула, осознав, что произошло, и резко оттолкнула от себя только что еще столь живого Фоирчерна. Взгляд ее еще не слишком ясный остановился на Леоде. Подменыш не сделала попытки прикрыться или вытереться - так и сидела, бесстыже светясь в сумраке спальни белым телом, с кровью на лице и груди, в рассыпавшихся рыжих волосах.
- У меня для тебя хорошие новости, Блэтэйн, - бесцветным голосом сообщил мак Катэл. Блэтэйн вопросительно подняла брови, - Я придумал, как воссоединить тебя с матерью, - пояснил маг. - Вернув её к жизни. Но в свете последних событий мне придётся несколько пересмотреть свои действия.
- Вот как, - бесцветно бросила Блэтэйн.
- Да. Думаю, нам лучше прогуляться до лаборатории. Ты пойдёшь сама?
- Я могу привести себя в порядок? - уточнила подменыш.
- Да, - маг развернулся и отправился в гостиную.
Вся ее потрясающая интрига водночасье потеряла смысл. До Блэтэйн вдруг дошло, что Леод не убивал ее мать. И что он невиновен, вероятно, в большей части проблем, в которых она мысленно его обвиняла. Подменыш с жалостью посмотрела на Фоирчерна, который погиб из-за нее, и медленно поднялась с кровати. Она плохо представляла себе, что с ней будет, но взгляд Леода не предвещал ничего хорошего. Бежать было некуда.
Через четверть часа Блэтэйн, умытая, причесанная, в белом платье вышла в гостиную.
- Я готова.
- Тогда пойдем.
Маг не стал её дожидаться и сразу направился наружу. Он даже не посмотрел в сторону подменыша. Блэтэйн шла очень прямо, стараясь не отставать. Они оказались у прохода в лабораторию, и Леод галантным жестом предложил ей пройти первой. Блэтэйн, не дрогнув, перешагнула круг, словно и сама перестала замечать Леода.
Маг оказался рядом с ней почти мгновенно и тут же направился в подвал. Ощущение нереальности происходящего внезапно усилилось, и ярость, кипящая глубоко внутри мак Катэла, буквально жгла его изнутри. Но он знал, как с этим справиться, и что совсем скоро боль пройдёт.
Блэтэйн следовала за ним. Ее спокойствие, ее синие глаза, ее костяные гребни в волосах, ее прямая спина - все выглядело вызывающе.
Леод спустился в подвал и прошёл вдоль рядов заключённых в хрусталь ши. Те, как по команде, потянулись в его сторону, ладонями опираясь на прозрачные стены своих клеток. Блэтэйн остановилась перед анфиладой хрустальных гробов и закрыла лицо руками.
- Забавно, что остался всего лишь один пустой, - в голосе мага не было ни малейшего намёка на юмор. - Рядом с Бридд.
- Пожалуйста, лучше убей меня, - попросила Блэтэйн.
- Я здесь не для того, чтобы сделать, как лучше, - тихо с неприкрытой злобой в голосе ответил Леод. - Ты тоже об этом раньше не заботилась.
Полуфея вдохнула воздух, вдруг оказавшийся твердым. Из левого глаза выкатилась слезинка. Впервые со момент своего возвращения мак Катэл посмотрел в глаза Блэтэйн. На его лице не было ни малейшего признака сочувствия.
- Тебе больше нечего сказать?
- Есть. Только ты все равно не поверишь, - глухо ответила она.
- По-моему, у тебя нет никакого права упрекать меня в недоверии, - Леод снова успокоился. Как успокаивается ветер на море перед началом небывалого шторма. - Не думаю, что словами, какими бы они ни были, ты сможешь сделать ещё хуже.
Блэтэйн упрямо мотнула головой.
- Я не скажу ни слова, - она медленно пошла точно по центру между двух рядов из хрустальных коконов. - И ты никогда не узнаешь, почему я так поступила. И никогда не узнаешь, почему решила тебя убить. И не узнаешь, любила ли я тебя, - полуфея оказалась очень близко к Леоду, так близко, что он мог чувствовать ее запах.
Лицо мак Катэла дрогнуло, и он отвёл взгляд, размышляя о её словах. Ему хотелось узнать и хотелось верить, что всему есть объяснение, что подменыш действительно любила его и была готова для него на всё. Только маг не мог в это поверить. Он поднял на девушку глаза полные боли и разочарования и произнёс:
- Я видел уже достаточно.
- Тогда приступай, - сказала Блэтэйн, подавая ему руки ладонями вверх.
Леод медленно приковал её к алтарю. Он много раз представлял себе, как Бэйн проводил ритуал, но никогда не ставил себя на его место. Теперь же ему казалось, что за этот один единственный раз он получит больше удовольствия, чем его предок за все его эксперименты вместе взятые. Потому что мак Катэл использовал ритуал в качестве мести, сопоставимой по тяжести с предательством.
Блэтэйн молчала. Ее синий взгляд был устремлен куда-то мимо Леода. Она не просила пощады, не сопротивлялась. Она ничего не делала - впервые за все время, что Леод ее знал. И ему показалось на мгновение, что она уже лишилась сознания.
- Блэтэйн? - обратился к ней маг, его голос был почти нежен.
Она не отвечала, пусто глядя сквозь Леода.
- Наслаждайся своей маленькой местью, пока есть возможность, - маг ласково провёл по её волосам. - И спасибо тебе. За урок.
Он надрезал ладонь костяным ножом и принялся неспешно разрисовывать пирамидальный алтарь собственной кровью.
- Знаешь. Я должна сказать тебе кое-что прежде чем ты сделаешь то, что задумал, - ровным голосом сообщила Блэтэйн воздуху прямо перед собой и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Я околдовала тебя в той берлоге. Ты ни минуты не любил меня по-настоящему.
Леод замер. Он поднёс ладонь ко рту, собрал губами немного крови и попробовал её на вкус.
- Ты лишила выбора меня, а я лишаю его тебя, - маг устало провёл ладонью по лицу, не обращая внимание на то, что за ней остаётся широкая кровавая полоса, и добавил. - Ведьма.
Блэтэйн прикрыла глаза и ничего не ответила. Маг помотал головой и продолжил ритуал. Закончив наносить рисунок на каменную поверхность, он положил надрезанную ладонь на шею Блэтэйн. Кровавая магия красных колдунов редко была зрелищной: им не приходилось произносить заклинания или размахивать руками. Собственные кровь и разум - вот и всё, что требовалось Леоду для ритуала. И сейчас он чувствовал, что уже близок момент, когда "тень" Блэтэйн присоединиться к тем остальным, похищенным Бэйном, а на камне останется лишь её полуживое тело.
Едва он успел подумать эту мысль, полуфея открыла глаза и вперила свой синий, яркий, безжалостно живой взгляд в Леода. Маг встретил его и вспомнил, как увидел её в первый раз в заснеженном лесу. Когда чувства мак Катэла ещё были настоящими, и он разрывался между симпатией и настороженностью. Ему пришло в голову, что не стоило тогда, оставшись с подменышем в замурованной пещере, снимать перчатки. Не стоило делать себя уязвимым, и тогда им обоим не пришлось бы за это расплачиваться.
- Ну что ты замер? Делай свое дело, - улыбнулась она.
Леод закрыл глаза и завершил ритуал.
Ничего не произошло, только безвольно упали ее руки.
Маг открыл глаза и посмотрел на подменыша. Леод отомкнул замки на оковах, нежно провёл ладонью по щеке девушки, и, поддерживая тело подменыша за плечи, повёл ее к хрустальному кокону.
- Прости, что всё так получилось, Блэтэйн, - тихо прошептал маг ей на ухо. Как и следовало ожидать, подменыш не реагировала на его голос. Но передвигалась сама - и чем ближе перемещалась к хрустальному гробу, тем бодрее и охотнее делался ее шаг. Почти у самой хрустальной дверцы то, что осталось от Блэтэйн, резко ускорилось и, выпроставшись из рук Леода, резво оказалось внутри кокона.
Когда стенки захлопнулись Леод пошёл к выходу. Спиной, не в силах оторвать взгляда от синих глах Блэтэйн. Уже у самого выхода он резко развернулся, буквально взлетел по лестнице и отправился домой.
Блэтэйн больше не было. Приворота - тоже. Но Леод осознал, что это ничего не изменило только тогда, когда попытался вышвырнуть вещи полуфеи из своего дома. Бессильно стиснув в ладонях ее платье, он рухнул на кровать, лицом в окровавленные простыни, оскверненные и измятые. Через час бессмысленныйх и зацикленных размышлений о случившемся, маг внезапно понял, кто виноват во всех злоключениях. Он отправился в оружейную и обнажил фламберг.
- Ааа, маленький маг, давно мы с тобой не говорили, - обрадовался меч.
- Из-за приворота. Но ты всё-таки сумел меня от него избавить.
- Я рад, что сумел тебе помочь, маленький маг, - проникновенно заявил фламберг.
- Не сомневаюсь, - ответил Леод. - Не знаю, дорого ли тебе собственное существования демон, но когда-нибудь ты станешь мне не нужен. И к тому времени я узнаю, как тебя уничтожить. Окончательно.
- Я позабочусь о том, чтобы ты умер раньше.
Финал #1
Финал #2
Финал #3
Финал #5
Леод напряжённо вчитывался в труды Бэйна. Десятки часов изучения результатов его экспериментов с ши наконец-то приносили плоды. Он узнал зачем деду понадобился хрустальный мавзолей – у него так и не получилось воспроизвести эффект высасывания сущности из живых существ, свидетелем которого он когда-то стал. Силы убитых ши, передававшиеся ему в результате ритуала, стремительно исчезали после их кончины. Поэтому Бэйн создал аналогичный ритуал, не требующий проливать их кровь, в результате которого «тени» чародеев оставались привязанными к нему до тех пор, пока их тела жили.
Маг так и не смог понять, что предок подразумевает под термином «тень» и даже понимал ли он сам до конца, с чем имеет дело. Разбираться было некогда, к тому же Леода интересовало совсем другое – «тень» можно было вернуть обратно в тело. Он не был уверен, что это вернёт сознание в тела ши, но если оно исчезало вместе с «тенью», а не разрушалось в процессе ритуала, у мак Катэла был шанс вернуть жизнь дюжинам ши.
Мысль о том, что он может искупить деяния предка, привела мага в возбуждение. Это не только исправило бы чудовищную несправедливость по отношению к многочисленным жертвам Пожирателя. Это ещё и убедило бы самого Леода в том, что он в отличие от своего деда не является монстром. Но самое главное, это вернуло бы к жизни мать Блэтэйн. Маг почувствовал желание начать действовать. Сейчас же, немедленно. Но сначала он должен был обрадовать подменыша. Леод закрыл книгу и поспешил домой.
Уже войдя в дом он почуял неладное. В спальне слышалась какая-то возня. И, оказавшись непосредственно под дверью, Леод услышал звуки, такие характерные для помещений с кроватями.
Маг ненадолго замер неподвижно. Сначала он подумал, что это либо сон, либо какая-то шутка, но реальность происходящего опровергнуть не удалось, как он ни старался. Вытащив из рукава свой маленький метательный нож, мак Катэл открыл дверь.
Его домыслы о причине страстных стонов Блэтэйн полностью оправдались. Любовник подменыша не мог видеть мага, а самой девушке в этот момент было отнюдь не до возможных гостей. Леод почувствовал себя неимоверно глупо. И даже подумал о том, что неплохо бы откашляться, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Но потом в его голову пришла куда более уместная мысль. Метательный нож просвистел в воздухе и вонзился в шею любовника-ши. Тот вздрогнул всем телом и повалился на Блэтэйн, заливая кровью шею и лицо подменыша. Полуфея взвизгнула, осознав, что произошло, и резко оттолкнула от себя только что еще столь живого Фоирчерна. Взгляд ее еще не слишком ясный остановился на Леоде. Подменыш не сделала попытки прикрыться или вытереться - так и сидела, бесстыже светясь в сумраке спальни белым телом, с кровью на лице и груди, в рассыпавшихся рыжих волосах.
- У меня для тебя хорошие новости, Блэтэйн, - бесцветным голосом сообщил мак Катэл. Блэтэйн вопросительно подняла брови, - Я придумал, как воссоединить тебя с матерью, - пояснил маг. - Вернув её к жизни. Но в свете последних событий мне придётся несколько пересмотреть свои действия.
- Вот как, - бесцветно бросила Блэтэйн.
- Да. Думаю, нам лучше прогуляться до лаборатории. Ты пойдёшь сама?
- Я могу привести себя в порядок? - уточнила подменыш.
- Да, - маг развернулся и отправился в гостиную.
Вся ее потрясающая интрига водночасье потеряла смысл. До Блэтэйн вдруг дошло, что Леод не убивал ее мать. И что он невиновен, вероятно, в большей части проблем, в которых она мысленно его обвиняла. Подменыш с жалостью посмотрела на Фоирчерна, который погиб из-за нее, и медленно поднялась с кровати. Она плохо представляла себе, что с ней будет, но взгляд Леода не предвещал ничего хорошего. Бежать было некуда.
Через четверть часа Блэтэйн, умытая, причесанная, в белом платье вышла в гостиную.
- Я готова.
- Тогда пойдем.
Маг не стал её дожидаться и сразу направился наружу. Он даже не посмотрел в сторону подменыша. Блэтэйн шла очень прямо, стараясь не отставать. Они оказались у прохода в лабораторию, и Леод галантным жестом предложил ей пройти первой. Блэтэйн, не дрогнув, перешагнула круг, словно и сама перестала замечать Леода.
Маг оказался рядом с ней почти мгновенно и тут же направился в подвал. Ощущение нереальности происходящего внезапно усилилось, и ярость, кипящая глубоко внутри мак Катэла, буквально жгла его изнутри. Но он знал, как с этим справиться, и что совсем скоро боль пройдёт.
Блэтэйн следовала за ним. Ее спокойствие, ее синие глаза, ее костяные гребни в волосах, ее прямая спина - все выглядело вызывающе.
Леод спустился в подвал и прошёл вдоль рядов заключённых в хрусталь ши. Те, как по команде, потянулись в его сторону, ладонями опираясь на прозрачные стены своих клеток. Блэтэйн остановилась перед анфиладой хрустальных гробов и закрыла лицо руками.
- Забавно, что остался всего лишь один пустой, - в голосе мага не было ни малейшего намёка на юмор. - Рядом с Бридд.
- Пожалуйста, лучше убей меня, - попросила Блэтэйн.
- Я здесь не для того, чтобы сделать, как лучше, - тихо с неприкрытой злобой в голосе ответил Леод. - Ты тоже об этом раньше не заботилась.
Полуфея вдохнула воздух, вдруг оказавшийся твердым. Из левого глаза выкатилась слезинка. Впервые со момент своего возвращения мак Катэл посмотрел в глаза Блэтэйн. На его лице не было ни малейшего признака сочувствия.
- Тебе больше нечего сказать?
- Есть. Только ты все равно не поверишь, - глухо ответила она.
- По-моему, у тебя нет никакого права упрекать меня в недоверии, - Леод снова успокоился. Как успокаивается ветер на море перед началом небывалого шторма. - Не думаю, что словами, какими бы они ни были, ты сможешь сделать ещё хуже.
Блэтэйн упрямо мотнула головой.
- Я не скажу ни слова, - она медленно пошла точно по центру между двух рядов из хрустальных коконов. - И ты никогда не узнаешь, почему я так поступила. И никогда не узнаешь, почему решила тебя убить. И не узнаешь, любила ли я тебя, - полуфея оказалась очень близко к Леоду, так близко, что он мог чувствовать ее запах.
Лицо мак Катэла дрогнуло, и он отвёл взгляд, размышляя о её словах. Ему хотелось узнать и хотелось верить, что всему есть объяснение, что подменыш действительно любила его и была готова для него на всё. Только маг не мог в это поверить. Он поднял на девушку глаза полные боли и разочарования и произнёс:
- Я видел уже достаточно.
- Тогда приступай, - сказала Блэтэйн, подавая ему руки ладонями вверх.
Леод медленно приковал её к алтарю. Он много раз представлял себе, как Бэйн проводил ритуал, но никогда не ставил себя на его место. Теперь же ему казалось, что за этот один единственный раз он получит больше удовольствия, чем его предок за все его эксперименты вместе взятые. Потому что мак Катэл использовал ритуал в качестве мести, сопоставимой по тяжести с предательством.
Блэтэйн молчала. Ее синий взгляд был устремлен куда-то мимо Леода. Она не просила пощады, не сопротивлялась. Она ничего не делала - впервые за все время, что Леод ее знал. И ему показалось на мгновение, что она уже лишилась сознания.
- Блэтэйн? - обратился к ней маг, его голос был почти нежен.
Она не отвечала, пусто глядя сквозь Леода.
- Наслаждайся своей маленькой местью, пока есть возможность, - маг ласково провёл по её волосам. - И спасибо тебе. За урок.
Он надрезал ладонь костяным ножом и принялся неспешно разрисовывать пирамидальный алтарь собственной кровью.
- Знаешь. Я должна сказать тебе кое-что прежде чем ты сделаешь то, что задумал, - ровным голосом сообщила Блэтэйн воздуху прямо перед собой и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Я околдовала тебя в той берлоге. Ты ни минуты не любил меня по-настоящему.
Леод замер. Он поднёс ладонь ко рту, собрал губами немного крови и попробовал её на вкус.
- Ты лишила выбора меня, а я лишаю его тебя, - маг устало провёл ладонью по лицу, не обращая внимание на то, что за ней остаётся широкая кровавая полоса, и добавил. - Ведьма.
Блэтэйн прикрыла глаза и ничего не ответила. Маг помотал головой и продолжил ритуал. Закончив наносить рисунок на каменную поверхность, он положил надрезанную ладонь на шею Блэтэйн. Кровавая магия красных колдунов редко была зрелищной: им не приходилось произносить заклинания или размахивать руками. Собственные кровь и разум - вот и всё, что требовалось Леоду для ритуала. И сейчас он чувствовал, что уже близок момент, когда "тень" Блэтэйн присоединиться к тем остальным, похищенным Бэйном, а на камне останется лишь её полуживое тело.
Едва он успел подумать эту мысль, полуфея открыла глаза и вперила свой синий, яркий, безжалостно живой взгляд в Леода. Маг встретил его и вспомнил, как увидел её в первый раз в заснеженном лесу. Когда чувства мак Катэла ещё были настоящими, и он разрывался между симпатией и настороженностью. Ему пришло в голову, что не стоило тогда, оставшись с подменышем в замурованной пещере, снимать перчатки. Не стоило делать себя уязвимым, и тогда им обоим не пришлось бы за это расплачиваться.
- Ну что ты замер? Делай свое дело, - улыбнулась она.
Леод закрыл глаза и завершил ритуал.
Ничего не произошло, только безвольно упали ее руки.
Маг открыл глаза и посмотрел на подменыша. Леод отомкнул замки на оковах, нежно провёл ладонью по щеке девушки, и, поддерживая тело подменыша за плечи, повёл ее к хрустальному кокону.
- Прости, что всё так получилось, Блэтэйн, - тихо прошептал маг ей на ухо. Как и следовало ожидать, подменыш не реагировала на его голос. Но передвигалась сама - и чем ближе перемещалась к хрустальному гробу, тем бодрее и охотнее делался ее шаг. Почти у самой хрустальной дверцы то, что осталось от Блэтэйн, резко ускорилось и, выпроставшись из рук Леода, резво оказалось внутри кокона.
Когда стенки захлопнулись Леод пошёл к выходу. Спиной, не в силах оторвать взгляда от синих глах Блэтэйн. Уже у самого выхода он резко развернулся, буквально взлетел по лестнице и отправился домой.
Блэтэйн больше не было. Приворота - тоже. Но Леод осознал, что это ничего не изменило только тогда, когда попытался вышвырнуть вещи полуфеи из своего дома. Бессильно стиснув в ладонях ее платье, он рухнул на кровать, лицом в окровавленные простыни, оскверненные и измятые. Через час бессмысленныйх и зацикленных размышлений о случившемся, маг внезапно понял, кто виноват во всех злоключениях. Он отправился в оружейную и обнажил фламберг.
- Ааа, маленький маг, давно мы с тобой не говорили, - обрадовался меч.
- Из-за приворота. Но ты всё-таки сумел меня от него избавить.
- Я рад, что сумел тебе помочь, маленький маг, - проникновенно заявил фламберг.
- Не сомневаюсь, - ответил Леод. - Не знаю, дорого ли тебе собственное существования демон, но когда-нибудь ты станешь мне не нужен. И к тому времени я узнаю, как тебя уничтожить. Окончательно.
- Я позабочусь о том, чтобы ты умер раньше.
Финал #1
Финал #2
Финал #3
Финал #5
В предыдущей серии
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул её руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение: "А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на руку мага, на разбросаное оружие - и тронула его ладонь пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно хромая на раненную ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Далеко Леод уйти не смог. Усталость и потеря крови наконец-то сделал своё дело, и маг, несмотря на титанические усилия оставаться на ногах, упал на одно колено, а потом повалился на бок. Блэтэйн вскрикнула и кинулась к магу, чуть не свернув себе шею, подскользнувшись на луже крови.
Хотя глаза мак Катэла были приоткрыты, ни малейшего проблеска сознания в них не наблюдалось. Прощупав пульс Леода, она выругалась и бросилась на кухню за водой, а после - в спальню за простынями. Никакого символического смысла в этом не было, просто спальня была ближе всего. Подменыш промыла и перевязала раны импровизироваными из простынь повязками, а потом обтерла лицо Леода влажной тряпицей.
Держа на коленях голову мак Катэла, глядя в его черное от усталости лицо, девушка вдруг спросила себя, зачем она это делает. Ответа не было.
Маг поморгал, открыл глаза и непонимающим взором уставился на лицо Блэтэйн. Она улыбнулась мягко.
- Давай я помогу тебе добраться до кровати?
- Спасибо, - Леод попытался улыбнуться и тяжело поднялся на ноги. - Прости, я не думал, что меня свалит с ног.
Блэтэйн молча подставила плечо и потащила мага в спальню. Раздев и устроив его там наилучшим образом, подменыш побежала на кухню - греть воду, после - за красным вином для восстановления потерянной магом крови. Через десять минут она принесла Леоду горячее питье из вина с какими-то травами. Придержала его голову, пока маг пил.
- Прости, - повторил мак Катэл, немного оправившийся и вновь обретший способность мыслить здраво. - Я не специально.
- Пей молча, - заботливо сказала подменыш, вытирая магу подбородок. Когда он расправился с лекарством, девушка снова вытерла испарину с его лица, укрыла до самого носа покрывалами и шкурами, пощупала лоб Леода губами.
Маг закрыл глаза. Он подумал о том, что Блэтэйн снова с ним. И останется в доме по крайней мере до тех пор, пока он не поправится. Конечно, мак Катэл не стал бы притворяться больным, чтобы вновь удерживать подменыша, но мысль о том, что она побудет с ним ещё какое-то время действовала на мага даже более благотворно, чем целебные зелья. Он улыбнулся и провалился в сон.
Подменыш погладила мужчину по волосам, захватила пустую чашу и вышла из спальни, бесшумно притворив двери. Коридор выглядел как поле боя. Вспоминать о безобразной драке не хотелось. Блэтэйн вздохнула и принялась за уборку.
Через три четверти часа она разбудила мага и влила ему в рот какую-то гадость, а после - уже знакомое вино на травах. От гадости он весь пропитался жидким огнем, а вино затушило этот пожар.
Полуфея вышла в коридор. Полы она отмыла от крови, осталось вернуть оружие на места. Первой она унесла Бэйгаллтак, найдя пустующую подставку в верхней части стены.
Потом собрала кинжалы и ножи, вытерла и отправила в ящик к собратьям. А последним взяла в руки фламберг красных колдунов.
- Маленькая ведьма, - сказал голосс еле заметной ноткой удивления, - вот уж не думал, что мы вновь будем говорить с тобой.
- Да уж. Я и сама не думала, - подменыш присела на еще влажный пол, пристроила меч на коленях. - Леод решил отпустить меня.
- Он тебя отпустит, - согласился меч. - Он же обещал. А потом убьёт.
- Нет, - сказала подменыш. - Он свалился от потери крови. И никуда меня не поведет, - Она подумала и добавила, - Во всяком случае, сегодняю
- Убей его, - предложил голос. - Только так ты можешь быть уверена, что маг тебя не убьёт. После этого я смогу стать твоей Местью, я помогу тебе отомстить и добиться желаемого.
- Зачем? - спросила подменыш?
- Разве ты не хочешь отомстить своим обидчикам? Не хочешь наконец перестать бояться? Не хочешь вернуть себе то, что твоё по праву?
- Хочу. Только ты мне в этом не поможешь, - грустно сказала подменыш.
- Почему ты так думаешь, маленькая ведьма?
- Потому что то, что принадлежит мне по праву, никто не сможет отнять, - подменыш встала и вышла на крыльцо, баюкая на руках фламберг. - Потому что обидчики мои отомстят себе за меня сами, - сказала она, вонзая меч между камнями - Потому что бояться надо было только тебя.
И, не отпуская рукояти, девушка с силой ударила по мечу ногой.
Меч сломался, словно он был выкован не из стали, а из стекла.
- Ты ошибаешься, маленькая ведьма. И ты... потеряла... свой... шанс... - с каждым словом голос становился всё тише, пока не замолк окончательно.
Блэтэйн почувствовала себя легко-легко, словно перышко. Она вернулась в дом, напоила Леода очередной порцией дряни и вина на травах, а потом незаметно уснула в кресле.
Утром, едва Леод открыл глаза, на него уставился пронзительный взгляд Блэтэйн.
- Доброе утро.
- Блэтэйн, - маг улыбнулся. - Я очень рад тебя видеть.
Он спохватился и попытался подняться на локтях.
- Извини, что вчера так вышло. Я немного оправлюсь, и мы сможем отправиться в дорогу.
- Я остаюсь, - заявила девушка, покраснела, отвела глаза. - Если ты не против.
- Я... - Леод потерял дар речи, но момент показался ему слишком важным, чтобы затягивать паузу. - Конечно же я не против. Но ты уверена, что хочешь этого?
- Прежде, чем ты решишь, согласен ты или нет, я должна сказать, - Блэтэйн зажмурилась и быстро выговорила. - Твой меч сегодня ночью опять подбивал тебя убить. Спящего, слабого. Еще он сказал, что если я тебя не убью, то ты меня точно в живых не оставишь. И... я его разломала.
Подменыш приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на реакцию мага.
- Это хорошо. Я давно хотел это сделать, но у меня всё никак не хватало решимости, - мак Катэл хмыкнул и добавил куда более серьёзным тоном. - И я ни за что не стану тебя убивать, Блэтэйн.
Подменыш смешно сморщила нос и ткнулась лицом в его ладони.
Финал #1
Финал #2
Финал #4
Финал #5
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул её руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение: "А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на руку мага, на разбросаное оружие - и тронула его ладонь пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно хромая на раненную ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Далеко Леод уйти не смог. Усталость и потеря крови наконец-то сделал своё дело, и маг, несмотря на титанические усилия оставаться на ногах, упал на одно колено, а потом повалился на бок. Блэтэйн вскрикнула и кинулась к магу, чуть не свернув себе шею, подскользнувшись на луже крови.
Хотя глаза мак Катэла были приоткрыты, ни малейшего проблеска сознания в них не наблюдалось. Прощупав пульс Леода, она выругалась и бросилась на кухню за водой, а после - в спальню за простынями. Никакого символического смысла в этом не было, просто спальня была ближе всего. Подменыш промыла и перевязала раны импровизироваными из простынь повязками, а потом обтерла лицо Леода влажной тряпицей.
Держа на коленях голову мак Катэла, глядя в его черное от усталости лицо, девушка вдруг спросила себя, зачем она это делает. Ответа не было.
Маг поморгал, открыл глаза и непонимающим взором уставился на лицо Блэтэйн. Она улыбнулась мягко.
- Давай я помогу тебе добраться до кровати?
- Спасибо, - Леод попытался улыбнуться и тяжело поднялся на ноги. - Прости, я не думал, что меня свалит с ног.
Блэтэйн молча подставила плечо и потащила мага в спальню. Раздев и устроив его там наилучшим образом, подменыш побежала на кухню - греть воду, после - за красным вином для восстановления потерянной магом крови. Через десять минут она принесла Леоду горячее питье из вина с какими-то травами. Придержала его голову, пока маг пил.
- Прости, - повторил мак Катэл, немного оправившийся и вновь обретший способность мыслить здраво. - Я не специально.
- Пей молча, - заботливо сказала подменыш, вытирая магу подбородок. Когда он расправился с лекарством, девушка снова вытерла испарину с его лица, укрыла до самого носа покрывалами и шкурами, пощупала лоб Леода губами.
Маг закрыл глаза. Он подумал о том, что Блэтэйн снова с ним. И останется в доме по крайней мере до тех пор, пока он не поправится. Конечно, мак Катэл не стал бы притворяться больным, чтобы вновь удерживать подменыша, но мысль о том, что она побудет с ним ещё какое-то время действовала на мага даже более благотворно, чем целебные зелья. Он улыбнулся и провалился в сон.
Подменыш погладила мужчину по волосам, захватила пустую чашу и вышла из спальни, бесшумно притворив двери. Коридор выглядел как поле боя. Вспоминать о безобразной драке не хотелось. Блэтэйн вздохнула и принялась за уборку.
Через три четверти часа она разбудила мага и влила ему в рот какую-то гадость, а после - уже знакомое вино на травах. От гадости он весь пропитался жидким огнем, а вино затушило этот пожар.
Полуфея вышла в коридор. Полы она отмыла от крови, осталось вернуть оружие на места. Первой она унесла Бэйгаллтак, найдя пустующую подставку в верхней части стены.
Потом собрала кинжалы и ножи, вытерла и отправила в ящик к собратьям. А последним взяла в руки фламберг красных колдунов.
- Маленькая ведьма, - сказал голосс еле заметной ноткой удивления, - вот уж не думал, что мы вновь будем говорить с тобой.
- Да уж. Я и сама не думала, - подменыш присела на еще влажный пол, пристроила меч на коленях. - Леод решил отпустить меня.
- Он тебя отпустит, - согласился меч. - Он же обещал. А потом убьёт.
- Нет, - сказала подменыш. - Он свалился от потери крови. И никуда меня не поведет, - Она подумала и добавила, - Во всяком случае, сегодняю
- Убей его, - предложил голос. - Только так ты можешь быть уверена, что маг тебя не убьёт. После этого я смогу стать твоей Местью, я помогу тебе отомстить и добиться желаемого.
- Зачем? - спросила подменыш?
- Разве ты не хочешь отомстить своим обидчикам? Не хочешь наконец перестать бояться? Не хочешь вернуть себе то, что твоё по праву?
- Хочу. Только ты мне в этом не поможешь, - грустно сказала подменыш.
- Почему ты так думаешь, маленькая ведьма?
- Потому что то, что принадлежит мне по праву, никто не сможет отнять, - подменыш встала и вышла на крыльцо, баюкая на руках фламберг. - Потому что обидчики мои отомстят себе за меня сами, - сказала она, вонзая меч между камнями - Потому что бояться надо было только тебя.
И, не отпуская рукояти, девушка с силой ударила по мечу ногой.
Меч сломался, словно он был выкован не из стали, а из стекла.
- Ты ошибаешься, маленькая ведьма. И ты... потеряла... свой... шанс... - с каждым словом голос становился всё тише, пока не замолк окончательно.
Блэтэйн почувствовала себя легко-легко, словно перышко. Она вернулась в дом, напоила Леода очередной порцией дряни и вина на травах, а потом незаметно уснула в кресле.
Утром, едва Леод открыл глаза, на него уставился пронзительный взгляд Блэтэйн.
- Доброе утро.
- Блэтэйн, - маг улыбнулся. - Я очень рад тебя видеть.
Он спохватился и попытался подняться на локтях.
- Извини, что вчера так вышло. Я немного оправлюсь, и мы сможем отправиться в дорогу.
- Я остаюсь, - заявила девушка, покраснела, отвела глаза. - Если ты не против.
- Я... - Леод потерял дар речи, но момент показался ему слишком важным, чтобы затягивать паузу. - Конечно же я не против. Но ты уверена, что хочешь этого?
- Прежде, чем ты решишь, согласен ты или нет, я должна сказать, - Блэтэйн зажмурилась и быстро выговорила. - Твой меч сегодня ночью опять подбивал тебя убить. Спящего, слабого. Еще он сказал, что если я тебя не убью, то ты меня точно в живых не оставишь. И... я его разломала.
Подменыш приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на реакцию мага.
- Это хорошо. Я давно хотел это сделать, но у меня всё никак не хватало решимости, - мак Катэл хмыкнул и добавил куда более серьёзным тоном. - И я ни за что не стану тебя убивать, Блэтэйн.
Подменыш смешно сморщила нос и ткнулась лицом в его ладони.
Финал #1
Финал #2
Финал #4
Финал #5
В предыдущей серии
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул ей руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение:
"А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на протянутую руку, на разбросаное оружие - и тронула ладонь мага пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно, хромая на раненую ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Блэтэйн, стараясь не отставать, шагала по мартовской земле рядом с мак Катэлом.
"Неужели выведет? Или нет?" - как все лжецы, девушка опасалась быть обманутой, и предполагала, что Леод, вместо того, чтобы перевести через границу, выбросит ее где-нибудь в непригодном для жизни месте. Или вообще бросит между мирами.
Тот всю дорогу молчал, пока они не добрались до Барьера. У самой границы Леод остановился и вздохнул.
- Как же я всё-таки устал, - пробормотал он себе под нос и обратился к девушке. - Ты готова?
- Д-да, - тихо сказала полуфея, стараясь не показывать, как стучат зубы.
- Держись крепче, - маг сжал её ладонь, шагнул через Барьер, они оба вновь очутились в калейдоскопе миров. Рыжая вцепилась в ладонь Леода как бешеная кошка. И когда они вышли, на его руке остались следы от ее ногтей. Леод осторожно огляделся по сторонам и освободился от хватки полуфеи.
- Думаю, тебе пора идти.
- Теперь ты выгоняешь меня? - синие глаза полуфеи стали печальными.
- Нет, я просто боюсь, что не смогу тебя отпустить, если замешкаюсь. Стану выдумывать причины, чтобы тебя оставить. Например, сейчас я подумал о том, что тебе здесь небезопасно. И вообще нигде не безопасно, потому что тебя ищет Деланей с весьма недвусмысленными намерениями.
Блэтэйн посмотрела на мага немного виновато и повисла у него на шее.
- Прости меня, пожалуйста, прости.
- Не стоит, - Леод приобнял её одной рукой. - Я всё понимаю.
О том, что он прекрасно понимает, что Блэтэйн его просто использовала, маг говорить не стал. Решил, что не стоит портить момент.
- Наверное, мне пора, - полуфея отстранилась от мага. - Прощай, - сказала она, но не двинулась с места. Магу стало не по себе от ее странного взгляда.
- Что-то не так?
"Лучше бы ты меня убил, в самом деле", - подумала Блэтэйн, но вслух сказала другое:
- Нет, ничего. Прости, - она улыбнулась, шагнула к Леоду, горячо поцеловала его, отвернулась и быстро пошла прочь.
- Блэтэйн! - окликнул её маг, когда девушка отошла шагов на десять. Она остановилась, медленно повернула голову, глянула через плечо.
- Ты знаешь, куда пойти? Всё-таки здесь небезопасно.
- Пожалуйста, Леод, не надо, - сказала подменыш твердо и пошла прочь.
- Ты права. Пожалуй, не стоит, - тихо сказал маг. Потом он перешагнул Барьер и исчез.
Блэтэйн отошла подальше на нетвердых ногах, прислонилась к сосне и разрыдалась.
Финал #1
Финал #3
Финал #4
Финал #5
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул ей руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение:
"А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на протянутую руку, на разбросаное оружие - и тронула ладонь мага пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно, хромая на раненую ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Блэтэйн, стараясь не отставать, шагала по мартовской земле рядом с мак Катэлом.
"Неужели выведет? Или нет?" - как все лжецы, девушка опасалась быть обманутой, и предполагала, что Леод, вместо того, чтобы перевести через границу, выбросит ее где-нибудь в непригодном для жизни месте. Или вообще бросит между мирами.
Тот всю дорогу молчал, пока они не добрались до Барьера. У самой границы Леод остановился и вздохнул.
- Как же я всё-таки устал, - пробормотал он себе под нос и обратился к девушке. - Ты готова?
- Д-да, - тихо сказала полуфея, стараясь не показывать, как стучат зубы.
- Держись крепче, - маг сжал её ладонь, шагнул через Барьер, они оба вновь очутились в калейдоскопе миров. Рыжая вцепилась в ладонь Леода как бешеная кошка. И когда они вышли, на его руке остались следы от ее ногтей. Леод осторожно огляделся по сторонам и освободился от хватки полуфеи.
- Думаю, тебе пора идти.
- Теперь ты выгоняешь меня? - синие глаза полуфеи стали печальными.
- Нет, я просто боюсь, что не смогу тебя отпустить, если замешкаюсь. Стану выдумывать причины, чтобы тебя оставить. Например, сейчас я подумал о том, что тебе здесь небезопасно. И вообще нигде не безопасно, потому что тебя ищет Деланей с весьма недвусмысленными намерениями.
Блэтэйн посмотрела на мага немного виновато и повисла у него на шее.
- Прости меня, пожалуйста, прости.
- Не стоит, - Леод приобнял её одной рукой. - Я всё понимаю.
О том, что он прекрасно понимает, что Блэтэйн его просто использовала, маг говорить не стал. Решил, что не стоит портить момент.
- Наверное, мне пора, - полуфея отстранилась от мага. - Прощай, - сказала она, но не двинулась с места. Магу стало не по себе от ее странного взгляда.
- Что-то не так?
"Лучше бы ты меня убил, в самом деле", - подумала Блэтэйн, но вслух сказала другое:
- Нет, ничего. Прости, - она улыбнулась, шагнула к Леоду, горячо поцеловала его, отвернулась и быстро пошла прочь.
- Блэтэйн! - окликнул её маг, когда девушка отошла шагов на десять. Она остановилась, медленно повернула голову, глянула через плечо.
- Ты знаешь, куда пойти? Всё-таки здесь небезопасно.
- Пожалуйста, Леод, не надо, - сказала подменыш твердо и пошла прочь.
- Ты права. Пожалуй, не стоит, - тихо сказал маг. Потом он перешагнул Барьер и исчез.
Блэтэйн отошла подальше на нетвердых ногах, прислонилась к сосне и разрыдалась.
Финал #1
Финал #3
Финал #4
Финал #5
В предыдущей серии
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул ей руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение: "А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на протянутую руку, на разбросаное оружие - и тронула ладонь мага пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно, хромая на раненую ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Блэтэйн, стараясь не отставать, шагала по мартовской земле рядом с мак Катэлом.
"Неужели выведет? Или нет?" - как все лжецы, девушка опасалась быть обманутой, и предполагала, что Леод, вместо того, чтобы перевести через границу, выбросит ее где-нибудь в непригодном для жизни месте. Или вообще бросит между мирами.
Тот всю дорогу молчал, пока они не добрались до Барьера. У самой границы Леод остановился и вздохнул.
- Как же я всё-таки устал, - пробормотал он себе под нос и обратился к девушке. - Ты готова?
- Д-да, - тихо сказала полуфея, стараясь не показывать, как стучат зубы.
- Держись крепче, - маг сжал её ладонь, шагнул через Барьер, они оба вновь очутились в калейдоскопе миров. Рыжая вцепилась в ладонь Леода как бешеная кошка. И когда они вышли, на его руке остались следы от ее ногтей. Мягко высвободившись из подменышевой хватки, мак Катэл повернулся к Блэтэйн лицом.
- Вот ты и на свободе.
Еле ощущая ногами твердую почву, подменыш подняла взгляд на мага: такое же трепетное, нежное, светлое лицо было у нее в первую встречу, когда Леод спас ей жизнь.
- Нам пора прощаться, - маг безрадостно улыбнулся и нежно обнял девушку за плечи. Подменыш прогнулась в талии и тронула лицо Леода своими пальцами. Она поглядела на мага бездонно-синими глазами с неожиданным теплом.
- Спасибо тебе. За то что в третий раз меня спасаешь, - сказала Блэтэйн тихо и обняла мужчину.
- Я обещал, что отпущу, когда ты захочешь, - прошептал Леод ей на ухо. - И я не могу обманывать того, кого люблю. А я люблю тебя, Блэтэйн. Осталось лишь одно...
Полуфея почувствовала, как острое лезвие костяного кинжала проникает между её рёбер, пронзает лёгкое и сердце. А рука Леода бережно прижала её голову к его раненному плечу.
- Ты трижды предала меня, любовь моя. Этого я простить не могу.
Воздух стал для Блэтэйн совсем неподатливым и шершавым. Стараясь ухватить хотя бы его кусочек, она жадно вдохнула, пальцами вцепившись в плечи и шею мага. Ее кровь хлынула на белое платье, на его окровавленную разорванную рубаху.
По-прежнему нежно держа девушку в своих руках, мак Катэл привычным движением ласково пробежался кончиками пальцев по шейным позвонкам подменыша.
- Всё будет хорошо, моя вероломная леди, - шептал ей на ухо маг. - Больше не зачем лгать, бояться и ненавидеть. Я буду рядом с тобой до самого конца.
Ноги Блэтэйн подкосились, она обмякла. Сползли по плечам Леода ее руки. Губы в последний раз шевельнулись, словно она хотела что-то сказать, и полуфея умерла. В синих ее глазах отразилось пустое небо.
Погребальный костер, сложеный по обычаю рода, причастность к которому весьма попортила Леоду кровь как в переносном смысле, так и в прямом, отпылал только глубокой ночью. Тело подменыша долго не занималось, но наконец, вспыхнули волосы, костер съел платье, а потом стало больно смотреть в огонь. Она горела ясно и легко, точно была маленьким цветком, и, высушенная языками пламени, вспыхнула.
Леод развернулся и побрёл домой. Большинство ран уже успело затянуться, но боль и усталость никуда не исчезли. Маг пересёк Барьер, вошёл в жилище и оглядел устроенный там беспорядок. Он выдернул Бэйгаллтак, отнёс меч в оружейную, протёр первой же подвернувшейся по руку вещью и вернулся за фламбергом. Механические действия успокаивали, дарили возможность не задумываться обо всём, что произошло за день.
- Аааа, маленький колдун, - сказал меч. - Ты остался в живых. Славно. Славно.
- Назовёшь меня так ещё раз, демон, и, клянусь своим родом, я отправлю тебя на дно Лох-Морар, - мрачно ответил Леод.
- Ты убил ведьму? - деловито поинтересовался меч.
- Да. И отнюдь не благодаря тебе. Зато ты помог ей располовать моё горло.
- Мне было скучно, - сказал меч. - А она меня развлекала.
- Почему я вообще тебя слушаю? - мак Катэл нахмурился, обернул рукоять меча окровавленной тряпкой и вернулся обратно в оружейную. В оружейной-гардеробной царил образцовый порядок, наведенный твердой рукой Блэтэйн. Только на одном из сундуков с платьем лежала ее ночная сорочка.
Маг прислонил меч к стене и взял в испачканные кровью руки рубашку подменыша. И вспомнил мгновения, что они провели вместе, которые ему хотелось растянуть навечно. И любовь к ней: от приворота или нет, но она была настоящей. Сильнее, чем ярость и жажда мести, сильнее, чем всё, что Леод когда-либо испытывал. А теперь он лишил себя этой любви. Подумав об этом, мак Катэл сжал руки в кулаки, сминая лёгкую ткань. Нет, он всего лишь лишил жизни Блэтэйн. Его чувства остались при нём, а она его просто использовала, никогда не любя и желая ему лишь смерти. Леод поднёс сорочку в лицу и вдохнул её запах. Фламберг покачнулся и скользнул вдоль стены. Рефлекторно маг подхватил его, не дав оружию упасть на пол.
- Все-таки ты правильно поступил, - сказал фламберг. - Она отвлекала тебя от возмездия. Ну и этот приворот конечно.
- Я и так знаю, что я правильно поступил, - ответил мак Катэл.
- О, - сказал меч. - А теперь ты вылитый Бэйн. Быстро растешь. Молодец, маленький колдун.
Маг посмотрел на своё отражение в зеркале. Лицо выглядело усталым, раны и потёки крови отнюдь не добавляли ему привлекательности, в углах губ залегли жесткие складки. Маг молча ударил зеркало кулаком. Осколки брызнули во все стороны.
Над усадьбой красного колдуна Бэйна-Пожирателя занималась заря.
Финал #2
Финал #3
Финал #4
Финал #5
- Если ты этого хочешь, Блэтэйн. Я не собираюсь больше держать тебя здесь пленницей, - Леод протянул ей руку. - Пойдём.
Девушка не сразу поняла, что происходит - ее взяла легкая оторопь. Вспоминалось старое, как мир, выражение: "А ларчик просто открывался". Нужно было просто признаться магу в привороте. Блэтэйн опасливо поглядела на протянутую руку, на разбросаное оружие - и тронула ладонь мага пальцами, насторожено глядя ему в лицо. Леод улыбнулся и направился к выходу, мягко потянув её за собой. Несмотря на его приподнятое настроение, двигался маг скованно, хромая на раненую ногу, каждое движение отдавалось болью в его усталом и измученном теле.
Блэтэйн, стараясь не отставать, шагала по мартовской земле рядом с мак Катэлом.
"Неужели выведет? Или нет?" - как все лжецы, девушка опасалась быть обманутой, и предполагала, что Леод, вместо того, чтобы перевести через границу, выбросит ее где-нибудь в непригодном для жизни месте. Или вообще бросит между мирами.
Тот всю дорогу молчал, пока они не добрались до Барьера. У самой границы Леод остановился и вздохнул.
- Как же я всё-таки устал, - пробормотал он себе под нос и обратился к девушке. - Ты готова?
- Д-да, - тихо сказала полуфея, стараясь не показывать, как стучат зубы.
- Держись крепче, - маг сжал её ладонь, шагнул через Барьер, они оба вновь очутились в калейдоскопе миров. Рыжая вцепилась в ладонь Леода как бешеная кошка. И когда они вышли, на его руке остались следы от ее ногтей. Мягко высвободившись из подменышевой хватки, мак Катэл повернулся к Блэтэйн лицом.
- Вот ты и на свободе.
Еле ощущая ногами твердую почву, подменыш подняла взгляд на мага: такое же трепетное, нежное, светлое лицо было у нее в первую встречу, когда Леод спас ей жизнь.
- Нам пора прощаться, - маг безрадостно улыбнулся и нежно обнял девушку за плечи. Подменыш прогнулась в талии и тронула лицо Леода своими пальцами. Она поглядела на мага бездонно-синими глазами с неожиданным теплом.
- Спасибо тебе. За то что в третий раз меня спасаешь, - сказала Блэтэйн тихо и обняла мужчину.
- Я обещал, что отпущу, когда ты захочешь, - прошептал Леод ей на ухо. - И я не могу обманывать того, кого люблю. А я люблю тебя, Блэтэйн. Осталось лишь одно...
Полуфея почувствовала, как острое лезвие костяного кинжала проникает между её рёбер, пронзает лёгкое и сердце. А рука Леода бережно прижала её голову к его раненному плечу.
- Ты трижды предала меня, любовь моя. Этого я простить не могу.
Воздух стал для Блэтэйн совсем неподатливым и шершавым. Стараясь ухватить хотя бы его кусочек, она жадно вдохнула, пальцами вцепившись в плечи и шею мага. Ее кровь хлынула на белое платье, на его окровавленную разорванную рубаху.
По-прежнему нежно держа девушку в своих руках, мак Катэл привычным движением ласково пробежался кончиками пальцев по шейным позвонкам подменыша.
- Всё будет хорошо, моя вероломная леди, - шептал ей на ухо маг. - Больше не зачем лгать, бояться и ненавидеть. Я буду рядом с тобой до самого конца.
Ноги Блэтэйн подкосились, она обмякла. Сползли по плечам Леода ее руки. Губы в последний раз шевельнулись, словно она хотела что-то сказать, и полуфея умерла. В синих ее глазах отразилось пустое небо.
Погребальный костер, сложеный по обычаю рода, причастность к которому весьма попортила Леоду кровь как в переносном смысле, так и в прямом, отпылал только глубокой ночью. Тело подменыша долго не занималось, но наконец, вспыхнули волосы, костер съел платье, а потом стало больно смотреть в огонь. Она горела ясно и легко, точно была маленьким цветком, и, высушенная языками пламени, вспыхнула.
Леод развернулся и побрёл домой. Большинство ран уже успело затянуться, но боль и усталость никуда не исчезли. Маг пересёк Барьер, вошёл в жилище и оглядел устроенный там беспорядок. Он выдернул Бэйгаллтак, отнёс меч в оружейную, протёр первой же подвернувшейся по руку вещью и вернулся за фламбергом. Механические действия успокаивали, дарили возможность не задумываться обо всём, что произошло за день.
- Аааа, маленький колдун, - сказал меч. - Ты остался в живых. Славно. Славно.
- Назовёшь меня так ещё раз, демон, и, клянусь своим родом, я отправлю тебя на дно Лох-Морар, - мрачно ответил Леод.
- Ты убил ведьму? - деловито поинтересовался меч.
- Да. И отнюдь не благодаря тебе. Зато ты помог ей располовать моё горло.
- Мне было скучно, - сказал меч. - А она меня развлекала.
- Почему я вообще тебя слушаю? - мак Катэл нахмурился, обернул рукоять меча окровавленной тряпкой и вернулся обратно в оружейную. В оружейной-гардеробной царил образцовый порядок, наведенный твердой рукой Блэтэйн. Только на одном из сундуков с платьем лежала ее ночная сорочка.
Маг прислонил меч к стене и взял в испачканные кровью руки рубашку подменыша. И вспомнил мгновения, что они провели вместе, которые ему хотелось растянуть навечно. И любовь к ней: от приворота или нет, но она была настоящей. Сильнее, чем ярость и жажда мести, сильнее, чем всё, что Леод когда-либо испытывал. А теперь он лишил себя этой любви. Подумав об этом, мак Катэл сжал руки в кулаки, сминая лёгкую ткань. Нет, он всего лишь лишил жизни Блэтэйн. Его чувства остались при нём, а она его просто использовала, никогда не любя и желая ему лишь смерти. Леод поднёс сорочку в лицу и вдохнул её запах. Фламберг покачнулся и скользнул вдоль стены. Рефлекторно маг подхватил его, не дав оружию упасть на пол.
- Все-таки ты правильно поступил, - сказал фламберг. - Она отвлекала тебя от возмездия. Ну и этот приворот конечно.
- Я и так знаю, что я правильно поступил, - ответил мак Катэл.
- О, - сказал меч. - А теперь ты вылитый Бэйн. Быстро растешь. Молодец, маленький колдун.
Маг посмотрел на своё отражение в зеркале. Лицо выглядело усталым, раны и потёки крови отнюдь не добавляли ему привлекательности, в углах губ залегли жесткие складки. Маг молча ударил зеркало кулаком. Осколки брызнули во все стороны.
Над усадьбой красного колдуна Бэйна-Пожирателя занималась заря.
Финал #2
Финал #3
Финал #4
Финал #5
Про неожиданности
Jun. 24th, 2012 12:56 pmВ предыдущей серии
Блэтэйн забежала в дом, остановилась, опираясь на дверь, хрипло отдышалась и, облизнув сухие губы, помчалась в оружейную. Там она без лишних разговоров схватила фламберг.
- Ты очень взволнована, маленькая ведьма, - флегматично заметил голос в её голове. - Что же произошло?
- Ничего хорошего. Похоже, самое время убить Леода.
- Время убить Леода настало уже давным давно. Я уже решил, что ты решила подождать, пока маг скончается от старости. Он спит?
- Он ранен и очень зол.
- Разозлить и пустить кровь красному колдуну - это не самое лучшее решение, - голос выдержал паузу. - Впрочем, терять тебе всё равно нечего. Я бы советовал сразиться с ним снаружи. Где-нибудь на ровной поляне, где у тебя будет достаточно места для манёвра. Если Леод очень устал, ты измотаешь его достаточно быстро. А если нет, он всё равно тебя убьёт.
- Все бы ничего, но ты слишком тяжел, - сообщила Блэтэйн, опуская руки.
- Это совсем не проблема, маленькая ведьма...
Чёрный меч вдруг задрожал, шевельнулся, словно был действительно языком живого существа, и принял куда более лёгкую и компактную форму клинка рапиры, сохранив волнистую форму, гарда стала куда более изящной и замысловатой, а рукоять уменьшилась настолько, чтобы Блэтэйн было удобно её держать.
- Вот это да, - удивилась девушка, сделала несколько пробных взмахов. - А ты мне, пожалуй, нравишься.
Она вышла из оружейной, предварительно прихватив длинный кинжал для левой руки, и пошла по коридору к наружной двери. Маг ещё не успел добраться до своего жилища, так что у Блэтэйн было достаточно времени, чтобы подготовиться к их встрече.
- Я бы советовал тебе подпустить его поближе и убить одним ударом. Если он сразу поймёт, что ты ему не по зубам, Леод наверняка выдумает какой-нибудь колдовской трюк. А нам этого совсем не надо, верно?
- Я поняла, - серьезно кивнула Блэтэйн. Она стала рядом с дверью с таким расчетом, чтобы обрушиться на Леода, чуть он войдет.
Маг вошёл внутрь через несколько минут. Выглядел он почти измождённым, но в глазах Леода появилась какая-то безумная решимость. Блэтэйн пропустила его на шаг, глубоко вдохнула и, развернувшись в бедрах, ударила чародея сверху вниз, метя в шею.
Заметив её в последний момент, мак Катэл попытался уклониться от удара, но чёрный клинок скользнул по его шее от ключицы до самого подбородка. Леод отшатнулся и поднял Бэйгаллтак, чтобы защититься от чередного удара.
- Как... как ты могла? - только и смог сказать он.
- Могла что? - сквозь зубы сказала подменыш, подшагивая и выводя рапиру восьмеркой в плечо магу. Леод отступал, вяло парируя удары.
- Предать меня.
- Как. Ты. Мог. Солгать. Мне, - на каждое слово приходился удар. Блэтэйн чеканно шла вперед. - Как. Ты. Мог. Запереть. Меня, - ее слова как камни падали на деревянные доски коридора. - Как. Ты. Мог. Убить. Мою. Мать, - косые лучи света из одной из комнат выхватили из полумрака ее лицо - бледное, яростное, с блестками слез в глазах.
- Я не убивал твою мать, - мак Катэл отвечал негромко, сберегая дыхание. - И запер я тебя лишь для того, чтобы ты себя не убила.
- Ты лжец и убийца, - уже не так уверенно прошипела Блэтэйн, делая особенно сильный выпад. Леод оскалился и, парировав удар, выбил рапиру из рук подменыша, с рычанием метнул Бэйгаллтак в стену и протянул к девушке руку.
- Ты дважды предала меня, Блэтэйн. Отдай. Мне. Кинжал, - с нажимом сказал он. Блэтэйн метнула кинжал, метя в шею колдуну и прошипела:
- Получи.
Маг загородился металлическим нарукавником, поддел рукоять рапиры носком сапога, подбросил ее, перехватил в воздухе и приставил лезвие к горлу подменыша.
- Я любил тебя, - голос Леод дрожал от ярости. - А ты меня предавала. Раз за разом.
Блэтэйн растянула губы в мертвой улыбке.
- Предателей казнят, - голос ее звучал спокойно и даже вызывающе. - Что ж ты стоишь? Убей меня.
- Маленькая ведьма права, - осторожно и проникновенно высказался меч в сознании мак Катэла. - Ты же любишь её и без приворота, не так ли? И если ты оставишь ведьму в живых, она предаст тебя снова и снова, пока очередное предательство не станет для тебя последним. Просто перережь ей горло, пока ты ещё в состоянии это сделать...
И Леод действительно был в состоянии, да ещё в каком. Ничто не могло заглушить гнев и ненависть, которые он испытывал к Блэтэйн. С каждым мгновением взгляд подменыша - злобный и вызывающий - только усиливал это чувство. Пока маг, не помня себя с рычанием не занёс рапиру для рубящего удара... и не выпустил её из руки, заглушая голос в собственной голове. Он действительно любил Блэтэйн. И не мог допустить, чтобы что-то действовало через него, помимо его воли, будь то приворот или демон в обличье меча.
- Я люблю тебя, Блэтэйн, - от признания этого факта магу внезапно стало легко и просто, словно он решил сложную задачу, мучавшую его много месяцев, и в какой-то мере это так и было.
- Ну конечно, - протянула Блэтэйн. - Это приворот, дурак, простое колдовство, - бросила она зло, что, впрочем, было неудивительно: столько времени притворяться не под силу никому.
- Нет больше никакого приворота. Я избавился от него, как только твой... защитник поведал мне о нём. Я влюбился в тебя ещё в той несчастной замороженной берлоге.
Блэтэйн сощурила глаза, что-то прикинула. Потом ее взгляд стал удивленным и озадаченым. Ярость куда-то ушла, злости тоже больше не было.
- Но, если так... Отпусти меня, - полувопросительно попросила она.
Финал #1
Финал #2
Финал #3
Финал #4
Финал #5
Блэтэйн забежала в дом, остановилась, опираясь на дверь, хрипло отдышалась и, облизнув сухие губы, помчалась в оружейную. Там она без лишних разговоров схватила фламберг.
- Ты очень взволнована, маленькая ведьма, - флегматично заметил голос в её голове. - Что же произошло?
- Ничего хорошего. Похоже, самое время убить Леода.
- Время убить Леода настало уже давным давно. Я уже решил, что ты решила подождать, пока маг скончается от старости. Он спит?
- Он ранен и очень зол.
- Разозлить и пустить кровь красному колдуну - это не самое лучшее решение, - голос выдержал паузу. - Впрочем, терять тебе всё равно нечего. Я бы советовал сразиться с ним снаружи. Где-нибудь на ровной поляне, где у тебя будет достаточно места для манёвра. Если Леод очень устал, ты измотаешь его достаточно быстро. А если нет, он всё равно тебя убьёт.
- Все бы ничего, но ты слишком тяжел, - сообщила Блэтэйн, опуская руки.
- Это совсем не проблема, маленькая ведьма...
Чёрный меч вдруг задрожал, шевельнулся, словно был действительно языком живого существа, и принял куда более лёгкую и компактную форму клинка рапиры, сохранив волнистую форму, гарда стала куда более изящной и замысловатой, а рукоять уменьшилась настолько, чтобы Блэтэйн было удобно её держать.
- Вот это да, - удивилась девушка, сделала несколько пробных взмахов. - А ты мне, пожалуй, нравишься.
Она вышла из оружейной, предварительно прихватив длинный кинжал для левой руки, и пошла по коридору к наружной двери. Маг ещё не успел добраться до своего жилища, так что у Блэтэйн было достаточно времени, чтобы подготовиться к их встрече.
- Я бы советовал тебе подпустить его поближе и убить одним ударом. Если он сразу поймёт, что ты ему не по зубам, Леод наверняка выдумает какой-нибудь колдовской трюк. А нам этого совсем не надо, верно?
- Я поняла, - серьезно кивнула Блэтэйн. Она стала рядом с дверью с таким расчетом, чтобы обрушиться на Леода, чуть он войдет.
Маг вошёл внутрь через несколько минут. Выглядел он почти измождённым, но в глазах Леода появилась какая-то безумная решимость. Блэтэйн пропустила его на шаг, глубоко вдохнула и, развернувшись в бедрах, ударила чародея сверху вниз, метя в шею.
Заметив её в последний момент, мак Катэл попытался уклониться от удара, но чёрный клинок скользнул по его шее от ключицы до самого подбородка. Леод отшатнулся и поднял Бэйгаллтак, чтобы защититься от чередного удара.
- Как... как ты могла? - только и смог сказать он.
- Могла что? - сквозь зубы сказала подменыш, подшагивая и выводя рапиру восьмеркой в плечо магу. Леод отступал, вяло парируя удары.
- Предать меня.
- Как. Ты. Мог. Солгать. Мне, - на каждое слово приходился удар. Блэтэйн чеканно шла вперед. - Как. Ты. Мог. Запереть. Меня, - ее слова как камни падали на деревянные доски коридора. - Как. Ты. Мог. Убить. Мою. Мать, - косые лучи света из одной из комнат выхватили из полумрака ее лицо - бледное, яростное, с блестками слез в глазах.
- Я не убивал твою мать, - мак Катэл отвечал негромко, сберегая дыхание. - И запер я тебя лишь для того, чтобы ты себя не убила.
- Ты лжец и убийца, - уже не так уверенно прошипела Блэтэйн, делая особенно сильный выпад. Леод оскалился и, парировав удар, выбил рапиру из рук подменыша, с рычанием метнул Бэйгаллтак в стену и протянул к девушке руку.
- Ты дважды предала меня, Блэтэйн. Отдай. Мне. Кинжал, - с нажимом сказал он. Блэтэйн метнула кинжал, метя в шею колдуну и прошипела:
- Получи.
Маг загородился металлическим нарукавником, поддел рукоять рапиры носком сапога, подбросил ее, перехватил в воздухе и приставил лезвие к горлу подменыша.
- Я любил тебя, - голос Леод дрожал от ярости. - А ты меня предавала. Раз за разом.
Блэтэйн растянула губы в мертвой улыбке.
- Предателей казнят, - голос ее звучал спокойно и даже вызывающе. - Что ж ты стоишь? Убей меня.
- Маленькая ведьма права, - осторожно и проникновенно высказался меч в сознании мак Катэла. - Ты же любишь её и без приворота, не так ли? И если ты оставишь ведьму в живых, она предаст тебя снова и снова, пока очередное предательство не станет для тебя последним. Просто перережь ей горло, пока ты ещё в состоянии это сделать...
И Леод действительно был в состоянии, да ещё в каком. Ничто не могло заглушить гнев и ненависть, которые он испытывал к Блэтэйн. С каждым мгновением взгляд подменыша - злобный и вызывающий - только усиливал это чувство. Пока маг, не помня себя с рычанием не занёс рапиру для рубящего удара... и не выпустил её из руки, заглушая голос в собственной голове. Он действительно любил Блэтэйн. И не мог допустить, чтобы что-то действовало через него, помимо его воли, будь то приворот или демон в обличье меча.
- Я люблю тебя, Блэтэйн, - от признания этого факта магу внезапно стало легко и просто, словно он решил сложную задачу, мучавшую его много месяцев, и в какой-то мере это так и было.
- Ну конечно, - протянула Блэтэйн. - Это приворот, дурак, простое колдовство, - бросила она зло, что, впрочем, было неудивительно: столько времени притворяться не под силу никому.
- Нет больше никакого приворота. Я избавился от него, как только твой... защитник поведал мне о нём. Я влюбился в тебя ещё в той несчастной замороженной берлоге.
Блэтэйн сощурила глаза, что-то прикинула. Потом ее взгляд стал удивленным и озадаченым. Ярость куда-то ушла, злости тоже больше не было.
- Но, если так... Отпусти меня, - полувопросительно попросила она.
Финал #1
Финал #2
Финал #3
Финал #4
Финал #5
Про мужчин
Jun. 24th, 2012 11:13 amВ предыдущей серии
Леод вернулся домой измотанный, но в неожиданно хорошем настроении.
- Где бы ты хотела поселиться, когда мы отсюда уедем? На Изумрудном Острове?
Вопрос застал ее врасплох.
"И что теперь? Он собирается увезти меня? Куда?"
Полуфея сделала вид, что поразмыслила и кивнула головой.
- Похоже, да, именно там.
- Завтра я закончу свою работу, и мы сможет уйти отсюда. Навсегда, - маг прижал к себе подменыша и проникновенно сказал. - Я люблю тебя, Блэтэйн.
- Это... Это так здорово! - обрадовалась подменыш. Глаза ее сияли. - Знаешь, надо это отпраздновать. Я как раз приготовила тебе сюрприз...
- Сюрприз? - мак Катэл улыбнулся, счастливое выражение на лице полуфеи заставляло его поверить в то, что они ещё могут уехать из этого места и просто обо всём забыть. - Какой сюрприз?
- Тссссс, - улыбнулась девушка, прикладывая палец к его губам. - Ты все испортишь своим любопытством. - она завязала глаза Леода шелковым шарфом, скользнула по его телу пальцами - одновременно вызывая в нем некоторое волнение и незаметно обыскивая на предмет оружия. - Пойдем, верь мне, - подменыш поцеловала мага и потянула его за руку.
Улыбка Леода стала ещё шире, и он последовал за Блэтэйн. Пояса с оружием при нём не было, а потерю маленького метательного кинжала, который Леод использовал для ритуального кровопускания, он даже не заметил. Так что из металлических предметов при мак Катэле оставался лишь нарукавник на левом предплечье.
Блэтэйн вела мужчину за руку, мило щебеча о том, что попадается ему на пути, чтобы он не споткнулся и не упал на полпути к намеченной цели. Сердце ее пело.
- Я надеюсь, что не стукнусь обо что-нибудь лбом, - пошутил Леод, осторожно переставляя ноги. - Я и так не в лучшем виде, а с сотрясением мозга у меня вряд ли останутся силы радоваться сюрпризу.
- Я бдительно слежу за тем, чтобы ты не врезался ни во что незапланированное, - со смехом сказала Блэтэйн. Ее присутствие почти не ощущалось - дышала и ходила она бесшумно, а за руку держала мага и вовсе еле заметно.
- Тогда будь осторожна. Не забывай, что моя жизнь и моё здоровье в твоих руках, - Леод усмехнулся и поправил повязку. Девушка рассмеялась и приникла к его щеке губами.
Так они добрались до ловушки Фоирчерна. Узнать её было просто: по начертанному на поляне, прямо в земле, огромному кругу. Чародея-ши нигде не было видно, но девушка знала, что это это нормально - охотник умел оставаться незамеченным, когда ему того хотелось.
Блэтэйн ввела мага в этот круг, оставаясь чуть сзади. Отпустила его руку.
- Сделай еще пять шагов и сосчитай до десяти, - попросила она мага.
- Как скажешь...
Он пожал плечами, сделал ровно пять аккуратных шагов, и начал считать вслух. Фоирчерн бесшумно вышел из-за деревьев, вошёл в круг и кивнул девушке. Блэтэйн осторожно скрылась в зарослях какого-то нарядного вечнозеленого кустарника, но женское любопытство взяло верх над желанием сбежать со всех ног, а потому она, заприметив путь к срочному отступлению, затаилась в чаще.
Досчитав до десяти, Леод снял повязку и увидел перед собой чародея-ши с мечом наголо. Магу не потребовалось долго размышлять об увиденном, чтобы всё осознать. Устало выпустил повязку из пальцев и отметил про себя, что огорчён, но не слишком удивлён. Где-то в глубине души, словно на расстоянии десятка миль, маг слышал вопль, полный боли и разочарования. Крик преданного человека, у которого в одночасье отобрали всё, чем он дорожил, всё, на что он наеялся, а теперь намеревались отнять и жизнь.
Но это было где-то там, далеко, и Леод был рад этому. Тот человек вряд ли смог не то, что защищать собственную жизнь, но даже умереть с достоинством. А Леод мак Катэл мек Бэйн, красный колдун, последний из своего рода, не мог сдаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Фоирчерн поглядел на мага с кривой усмешкой и заговорил:
- Лишь один из нас покинет круг, смертный. И лишь после того, как второй умрёт. Подединок на мечах, без использования магии. Ты добровольно согласился на него, войдя в круг. Кажется, вы, смертные, называете это хольмганг.
- Сертамен, - поправил его Леод. - Если ты не заметил, у меня нет меча.
- Что ж, ты должен был лучше думать о вооружении, когда выходил из дома, - чародей-ши обнажил метательный нож и взвесил его в ладони. - Поединок - это долгое и утомительное занятие. Я могу растянуть его на десятки минут, раз за разом рассекая твою плоть, пока ты не истечёшь кровью, смертный. Но, если ты окажешь мне услугу и замрёшь всего на мгновение, я прикончу тебя одним ударом. Выбор за тобой.
Подменыш подозревала что ши выдумает нечто изобретательное, но она не представляла, что он настолько коварен.
"А впрочем... Ничего удивительного: предательство рождает только предательство", - философски заключила Блэтэйн. Никаких иллюзий по поводу своего поступка она не питала. Однако, раскаяние было так же чуждо ее сердцу. Она хотела выбраться - и ради этого готова была сделать что угодно.
- Так давай покончим с этим, - сказал маг, разводя руки в стороны. - Вот он я. Безоружный и усталый. Действуй. Ты же не станешь мне предлагать самому упасть на твой меч.
- Нет, стану, - ши криво ухмыльнулся и метнул нож ему в шею.
Леод с поразительной для его размеров быстротой выбросил левую руку в воздух и поймал оружие в полёте. Правой он извлёк из голенища сапога костяной кинжал.
- Смотри-ка, - с наигранным удивлением обратился он к противнику, медленно приближаясь к нему. - Не так уж я и безоружен, как оказалось.
- Два кинжала против моей Бэйгаллтак? Ты сошёл с ума, смертный...
Фоирчерн выждал пока Леод подойдёт на расстояние удара и молниеносно взмахнул клинком. Маг отскочил назад, рубаха набухла кровью. Блэтэйн увидела кровь на рубашке Леода - и на глазах ее помимо воли выступили слезы.
- Это будет даже проще чем я думал, - с ухмылкой заметил ши.
Противники провели еще одну серию ударов, которая ничем не окончилась. Стало ясно, что мак Катэл не тот противник, которого можно одолдеть одним ударом. Впрочем, дуэли были весьма привычным делом для Фоирчерна, он знал, что рано или поздно враг ослабеет и допустит фатальную ошибку.
- Зачем тебе Блэтэйн? - поинтересовался у него Лёод, по спирали приближаясь к ши. - Вообразил себя её спасителем? Тогда ты зря стараешься.
Фоирчерн, сделал два быстрых выпада, но Леод был начеку и отразил их. Только крохотная царапина появилась на его плече.
- Даже если ты победишь, чего ты добьёшься? - продолжил маг. - Конечно, она наверняка отдастся тебе прямо здесь, за пределами этого круга, как отдалась мне в берлоге, где мы укрывались от погони. Но закончишь ты так же, как и я.
Подменыш в кустарнике скрипнула зубами.
"Вот когда он сдохнет, тогда я..." - и Блэтэйн поймала себя на мысли о том, что не фиксирует, кто именно должен умереть.
Тем временем, влюбленные в рыжую мужчины - один смертный, другой - ши, отличная партия для каждой из ее половин - старались друг друга убить. Фоирчерн доставал чародея клинком, выпуская из его жил кровь, а Леод ранил сида словами, раз за разом отнимая у того достоинство и уверенность в собственной правоте.
- Продолжай стараться, смертный. Когда из тебя вытечет вся кровь, у тебя больше не будет возможности болтать.
Они обменялись ещё одной серией ударов. Леод получил вторую рану в плечо и неглубокий порез у самого подбородка, а ши вновь сумел избежать ответных ударов.
- Плевать я хотел на твои слова, но если ты хочешь оставить след в истории, как самая болтливая из моих жертв, дело твоё, маг.
Вновь сверкнули клинки, хотя мчащийся сквозь воздух металл казался лишь незначительным дополнением к молниеносным движениям бойцов. Если бы не кровь, это действо походило бы на причудливый танец. На торсе мага появилась колотая рана, а с рассечённого лба кровь стекала на правую бровь. Левый рукав чародея-ши стремительно пропитывался кровью.
- Видишь, у тебя такая же кровь, как и у меня, - обратился к нему Леод, отдалившись на безопасное расстояние и вытирая кровь, грозящую попасть ему в глаз. - Только в отличие от тебя, истекать кровью для меня привычное дело. И я не собираюсь умирать.
Фоирчерн подумал о том, что движения мага и впрямь не стали медленее, словно он не чувствовал боли, усталости и вообще каких-либо неудобств от кровопотери. Он спешно отогнал от себя эти мысли - маг лишился своих сил внутри круга, во время сертамена, он был таким же, как прочие смертные. И, если он истекал кровью, значит, мог и умереть.
- Что же тебе она про меня наговорила? Дай, я угадаю. Что я жуткое чудовище и хочу сожрать её, как Бэйн съел её мать? - Леод отразил ещё пару осторожных выпадов противника. - Да, это на неё похоже - надавить на жалость, чтобы получить желаемое.
Лицо чародея-ши на миг перекосило от ярости
- Она сделала с тобой куда больше, чем просто надавила жалость, маг. Она тебя приворожила с помощью моего же подарка. Ты просто использованный инструмент. И теперь пришла пора от тебя избавиться...
Очередной обмен ударами добавил Леоду ещё одну рану, на сей раз в бёдро.
Ярость и злоба - плохие советчики. Об этом стоит помнить не только каждому дуэлянту, но и всем дамам мира, которые смотрят на поединки. Блэтэйн вдохнула и выдохнула. Вдохнула и выдохнула.
Маг пятился назад, по его лицу было видно, что он испытывает смешанные чувства. И это сыграло против него - за несколько мгновений Леод приобрёл с полдюжины мелких порезов и глубокую рану между рёбрами. Он покачнулся и упал на одно колено.
- Пора кончать с этим, смертный, - в голосе Фоирчерна звучало не то сожаление, ни то разочарование. Он широко замахнулся, и Бэйгаллтак устремилась к шее мак Катэла.
Леод в последний момент поднял костяной кинжал, блокируя лезвие меча, и вонзил в бок ши его же собственный метательный нож. Тот резко выдохнул, занося Бэйгаллтак для нового удара, но маг, выронив собственное оружие, схватил его за кисть и, резко поднимаясь на ноги, предплечьем сломал руку Фоирчерна в локте. Чародей, рыча от боли, вырвал из своего тела нож и ударил им в шею мага. Куда он должен был попасть с самого начала.
Блэтэйн сглотнула комок, стоящий в горле, стиснула зубы.
"Смотри на него. Смотри внимательно и запоминай, что натворила".
Клинок вонзился в плечо мак Катэла, которым тот защитился от удара. Правой рукой он схватил Фоирчерна за шиворот, швырнул на землю через бедро и упал не него, прижимая руки ши к земле собственным голенями. Невредимой рукой Леод ухватил обездвиженного противника за шею и принялся душить. Блэтэйн зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть, попятилась на негнущихся ногах, выбралась из зарослей и, не оглядываясь, припустила к дому.
- Наверняка ты уже жалеешь о том, что оставил нас двоих без магических способностей, ис ши, - обратился к Фоирчерну маг, медленно выговаривая слова от напряжения. - Может, при иных обстоятельствах я и не стал бы тебя убивать, но ты сам не оставил мне выбора…
Чародей не отвечал. Ему было не до диспутов. Впрочем, даже если бы он хотел, он все равно не смог бы ничегказать. Леод сломал Фоирчерну трахею и продолжал сжимать шею колдуна, пока тот умирал в жуткой агонии.
Затем мак Катэл поднялся на ноги и вновь вооружился костяным кинжалом. Металлическое лезвие не оставило на нем даже крохотной зазубрины. Мысленно поблагодарив своего деда за то, что он тащил в том только на совесть сработанные диковины, мак Катэл надрезал три самые крупные вены на левой руке. Сил заживлять собственные раны у него уже не оставалось, в таком состоянии физического и эмоционального истощения даже мысль об этом вызывала головную боль. Но кое-что ему нужно было сделать прямо сейчас – снять приворот Блэтэйн.
Он знал, что чародей-ши не соврал ему. То, что Леода околдовали, было бы очевидно даже деревенскому дураку. Только вот самому магу приворот не давал осознать этот факт. Мысленно благодаря мёртвого противника за услугу, мак Катэл дал тонким стойкам крови стечь по ладони, пальцам и упасть на землю. С каждой каплей он ощущал, как ворожба подменыша рассеивается, и ум мага становится ясным.
Закончив с этим делом, Леод сунул костяной кинжал обратно в сапог, поднял Бэйгаллтак и задумчиво осмотрел клинок, размышляя, что ему, как и Бэйну, возможно, однажды придётся оставить что-нибудь потомкам в доказательство своих невероятных похождений. Мысль о том, что возможность появления этих самых потомков на свет крайне мала, сумела привести израненного, смертельно уставшего и жестоко преданного Леода в ещё более скверное настроение.
Всё ещё сжимая меч мёртвого чародея в руке, он поплёлся к дому.
В следующей серии рукуру
Леод вернулся домой измотанный, но в неожиданно хорошем настроении.
- Где бы ты хотела поселиться, когда мы отсюда уедем? На Изумрудном Острове?
Вопрос застал ее врасплох.
"И что теперь? Он собирается увезти меня? Куда?"
Полуфея сделала вид, что поразмыслила и кивнула головой.
- Похоже, да, именно там.
- Завтра я закончу свою работу, и мы сможет уйти отсюда. Навсегда, - маг прижал к себе подменыша и проникновенно сказал. - Я люблю тебя, Блэтэйн.
- Это... Это так здорово! - обрадовалась подменыш. Глаза ее сияли. - Знаешь, надо это отпраздновать. Я как раз приготовила тебе сюрприз...
- Сюрприз? - мак Катэл улыбнулся, счастливое выражение на лице полуфеи заставляло его поверить в то, что они ещё могут уехать из этого места и просто обо всём забыть. - Какой сюрприз?
- Тссссс, - улыбнулась девушка, прикладывая палец к его губам. - Ты все испортишь своим любопытством. - она завязала глаза Леода шелковым шарфом, скользнула по его телу пальцами - одновременно вызывая в нем некоторое волнение и незаметно обыскивая на предмет оружия. - Пойдем, верь мне, - подменыш поцеловала мага и потянула его за руку.
Улыбка Леода стала ещё шире, и он последовал за Блэтэйн. Пояса с оружием при нём не было, а потерю маленького метательного кинжала, который Леод использовал для ритуального кровопускания, он даже не заметил. Так что из металлических предметов при мак Катэле оставался лишь нарукавник на левом предплечье.
Блэтэйн вела мужчину за руку, мило щебеча о том, что попадается ему на пути, чтобы он не споткнулся и не упал на полпути к намеченной цели. Сердце ее пело.
- Я надеюсь, что не стукнусь обо что-нибудь лбом, - пошутил Леод, осторожно переставляя ноги. - Я и так не в лучшем виде, а с сотрясением мозга у меня вряд ли останутся силы радоваться сюрпризу.
- Я бдительно слежу за тем, чтобы ты не врезался ни во что незапланированное, - со смехом сказала Блэтэйн. Ее присутствие почти не ощущалось - дышала и ходила она бесшумно, а за руку держала мага и вовсе еле заметно.
- Тогда будь осторожна. Не забывай, что моя жизнь и моё здоровье в твоих руках, - Леод усмехнулся и поправил повязку. Девушка рассмеялась и приникла к его щеке губами.
Так они добрались до ловушки Фоирчерна. Узнать её было просто: по начертанному на поляне, прямо в земле, огромному кругу. Чародея-ши нигде не было видно, но девушка знала, что это это нормально - охотник умел оставаться незамеченным, когда ему того хотелось.
Блэтэйн ввела мага в этот круг, оставаясь чуть сзади. Отпустила его руку.
- Сделай еще пять шагов и сосчитай до десяти, - попросила она мага.
- Как скажешь...
Он пожал плечами, сделал ровно пять аккуратных шагов, и начал считать вслух. Фоирчерн бесшумно вышел из-за деревьев, вошёл в круг и кивнул девушке. Блэтэйн осторожно скрылась в зарослях какого-то нарядного вечнозеленого кустарника, но женское любопытство взяло верх над желанием сбежать со всех ног, а потому она, заприметив путь к срочному отступлению, затаилась в чаще.
Досчитав до десяти, Леод снял повязку и увидел перед собой чародея-ши с мечом наголо. Магу не потребовалось долго размышлять об увиденном, чтобы всё осознать. Устало выпустил повязку из пальцев и отметил про себя, что огорчён, но не слишком удивлён. Где-то в глубине души, словно на расстоянии десятка миль, маг слышал вопль, полный боли и разочарования. Крик преданного человека, у которого в одночасье отобрали всё, чем он дорожил, всё, на что он наеялся, а теперь намеревались отнять и жизнь.
Но это было где-то там, далеко, и Леод был рад этому. Тот человек вряд ли смог не то, что защищать собственную жизнь, но даже умереть с достоинством. А Леод мак Катэл мек Бэйн, красный колдун, последний из своего рода, не мог сдаться. Никогда и ни при каких обстоятельствах.
Фоирчерн поглядел на мага с кривой усмешкой и заговорил:
- Лишь один из нас покинет круг, смертный. И лишь после того, как второй умрёт. Подединок на мечах, без использования магии. Ты добровольно согласился на него, войдя в круг. Кажется, вы, смертные, называете это хольмганг.
- Сертамен, - поправил его Леод. - Если ты не заметил, у меня нет меча.
- Что ж, ты должен был лучше думать о вооружении, когда выходил из дома, - чародей-ши обнажил метательный нож и взвесил его в ладони. - Поединок - это долгое и утомительное занятие. Я могу растянуть его на десятки минут, раз за разом рассекая твою плоть, пока ты не истечёшь кровью, смертный. Но, если ты окажешь мне услугу и замрёшь всего на мгновение, я прикончу тебя одним ударом. Выбор за тобой.
Подменыш подозревала что ши выдумает нечто изобретательное, но она не представляла, что он настолько коварен.
"А впрочем... Ничего удивительного: предательство рождает только предательство", - философски заключила Блэтэйн. Никаких иллюзий по поводу своего поступка она не питала. Однако, раскаяние было так же чуждо ее сердцу. Она хотела выбраться - и ради этого готова была сделать что угодно.
- Так давай покончим с этим, - сказал маг, разводя руки в стороны. - Вот он я. Безоружный и усталый. Действуй. Ты же не станешь мне предлагать самому упасть на твой меч.
- Нет, стану, - ши криво ухмыльнулся и метнул нож ему в шею.
Леод с поразительной для его размеров быстротой выбросил левую руку в воздух и поймал оружие в полёте. Правой он извлёк из голенища сапога костяной кинжал.
- Смотри-ка, - с наигранным удивлением обратился он к противнику, медленно приближаясь к нему. - Не так уж я и безоружен, как оказалось.
- Два кинжала против моей Бэйгаллтак? Ты сошёл с ума, смертный...
Фоирчерн выждал пока Леод подойдёт на расстояние удара и молниеносно взмахнул клинком. Маг отскочил назад, рубаха набухла кровью. Блэтэйн увидела кровь на рубашке Леода - и на глазах ее помимо воли выступили слезы.
- Это будет даже проще чем я думал, - с ухмылкой заметил ши.
Противники провели еще одну серию ударов, которая ничем не окончилась. Стало ясно, что мак Катэл не тот противник, которого можно одолдеть одним ударом. Впрочем, дуэли были весьма привычным делом для Фоирчерна, он знал, что рано или поздно враг ослабеет и допустит фатальную ошибку.
- Зачем тебе Блэтэйн? - поинтересовался у него Лёод, по спирали приближаясь к ши. - Вообразил себя её спасителем? Тогда ты зря стараешься.
Фоирчерн, сделал два быстрых выпада, но Леод был начеку и отразил их. Только крохотная царапина появилась на его плече.
- Даже если ты победишь, чего ты добьёшься? - продолжил маг. - Конечно, она наверняка отдастся тебе прямо здесь, за пределами этого круга, как отдалась мне в берлоге, где мы укрывались от погони. Но закончишь ты так же, как и я.
Подменыш в кустарнике скрипнула зубами.
"Вот когда он сдохнет, тогда я..." - и Блэтэйн поймала себя на мысли о том, что не фиксирует, кто именно должен умереть.
Тем временем, влюбленные в рыжую мужчины - один смертный, другой - ши, отличная партия для каждой из ее половин - старались друг друга убить. Фоирчерн доставал чародея клинком, выпуская из его жил кровь, а Леод ранил сида словами, раз за разом отнимая у того достоинство и уверенность в собственной правоте.
- Продолжай стараться, смертный. Когда из тебя вытечет вся кровь, у тебя больше не будет возможности болтать.
Они обменялись ещё одной серией ударов. Леод получил вторую рану в плечо и неглубокий порез у самого подбородка, а ши вновь сумел избежать ответных ударов.
- Плевать я хотел на твои слова, но если ты хочешь оставить след в истории, как самая болтливая из моих жертв, дело твоё, маг.
Вновь сверкнули клинки, хотя мчащийся сквозь воздух металл казался лишь незначительным дополнением к молниеносным движениям бойцов. Если бы не кровь, это действо походило бы на причудливый танец. На торсе мага появилась колотая рана, а с рассечённого лба кровь стекала на правую бровь. Левый рукав чародея-ши стремительно пропитывался кровью.
- Видишь, у тебя такая же кровь, как и у меня, - обратился к нему Леод, отдалившись на безопасное расстояние и вытирая кровь, грозящую попасть ему в глаз. - Только в отличие от тебя, истекать кровью для меня привычное дело. И я не собираюсь умирать.
Фоирчерн подумал о том, что движения мага и впрямь не стали медленее, словно он не чувствовал боли, усталости и вообще каких-либо неудобств от кровопотери. Он спешно отогнал от себя эти мысли - маг лишился своих сил внутри круга, во время сертамена, он был таким же, как прочие смертные. И, если он истекал кровью, значит, мог и умереть.
- Что же тебе она про меня наговорила? Дай, я угадаю. Что я жуткое чудовище и хочу сожрать её, как Бэйн съел её мать? - Леод отразил ещё пару осторожных выпадов противника. - Да, это на неё похоже - надавить на жалость, чтобы получить желаемое.
Лицо чародея-ши на миг перекосило от ярости
- Она сделала с тобой куда больше, чем просто надавила жалость, маг. Она тебя приворожила с помощью моего же подарка. Ты просто использованный инструмент. И теперь пришла пора от тебя избавиться...
Очередной обмен ударами добавил Леоду ещё одну рану, на сей раз в бёдро.
Ярость и злоба - плохие советчики. Об этом стоит помнить не только каждому дуэлянту, но и всем дамам мира, которые смотрят на поединки. Блэтэйн вдохнула и выдохнула. Вдохнула и выдохнула.
Маг пятился назад, по его лицу было видно, что он испытывает смешанные чувства. И это сыграло против него - за несколько мгновений Леод приобрёл с полдюжины мелких порезов и глубокую рану между рёбрами. Он покачнулся и упал на одно колено.
- Пора кончать с этим, смертный, - в голосе Фоирчерна звучало не то сожаление, ни то разочарование. Он широко замахнулся, и Бэйгаллтак устремилась к шее мак Катэла.
Леод в последний момент поднял костяной кинжал, блокируя лезвие меча, и вонзил в бок ши его же собственный метательный нож. Тот резко выдохнул, занося Бэйгаллтак для нового удара, но маг, выронив собственное оружие, схватил его за кисть и, резко поднимаясь на ноги, предплечьем сломал руку Фоирчерна в локте. Чародей, рыча от боли, вырвал из своего тела нож и ударил им в шею мага. Куда он должен был попасть с самого начала.
Блэтэйн сглотнула комок, стоящий в горле, стиснула зубы.
"Смотри на него. Смотри внимательно и запоминай, что натворила".
Клинок вонзился в плечо мак Катэла, которым тот защитился от удара. Правой рукой он схватил Фоирчерна за шиворот, швырнул на землю через бедро и упал не него, прижимая руки ши к земле собственным голенями. Невредимой рукой Леод ухватил обездвиженного противника за шею и принялся душить. Блэтэйн зажала руками рот, чтобы не вскрикнуть, попятилась на негнущихся ногах, выбралась из зарослей и, не оглядываясь, припустила к дому.
- Наверняка ты уже жалеешь о том, что оставил нас двоих без магических способностей, ис ши, - обратился к Фоирчерну маг, медленно выговаривая слова от напряжения. - Может, при иных обстоятельствах я и не стал бы тебя убивать, но ты сам не оставил мне выбора…
Чародей не отвечал. Ему было не до диспутов. Впрочем, даже если бы он хотел, он все равно не смог бы ничегказать. Леод сломал Фоирчерну трахею и продолжал сжимать шею колдуна, пока тот умирал в жуткой агонии.
Затем мак Катэл поднялся на ноги и вновь вооружился костяным кинжалом. Металлическое лезвие не оставило на нем даже крохотной зазубрины. Мысленно поблагодарив своего деда за то, что он тащил в том только на совесть сработанные диковины, мак Катэл надрезал три самые крупные вены на левой руке. Сил заживлять собственные раны у него уже не оставалось, в таком состоянии физического и эмоционального истощения даже мысль об этом вызывала головную боль. Но кое-что ему нужно было сделать прямо сейчас – снять приворот Блэтэйн.
Он знал, что чародей-ши не соврал ему. То, что Леода околдовали, было бы очевидно даже деревенскому дураку. Только вот самому магу приворот не давал осознать этот факт. Мысленно благодаря мёртвого противника за услугу, мак Катэл дал тонким стойкам крови стечь по ладони, пальцам и упасть на землю. С каждой каплей он ощущал, как ворожба подменыша рассеивается, и ум мага становится ясным.
Закончив с этим делом, Леод сунул костяной кинжал обратно в сапог, поднял Бэйгаллтак и задумчиво осмотрел клинок, размышляя, что ему, как и Бэйну, возможно, однажды придётся оставить что-нибудь потомкам в доказательство своих невероятных похождений. Мысль о том, что возможность появления этих самых потомков на свет крайне мала, сумела привести израненного, смертельно уставшего и жестоко преданного Леода в ещё более скверное настроение.
Всё ещё сжимая меч мёртвого чародея в руке, он поплёлся к дому.
В следующей серии рукуру
В предыдущей серии
Маг пробежался глазами по экспонатам, выставленным вдоль стен. Бэйн любил красоваться настолько, что даже послание своим гипотетическим потомкам, которое они получат после его вероятной смерти, смастерил не в меру пышное.
Большинство представленных здесь диковин имели не практическую, а сентиментальную ценность, о чём Бэйн
пространно сообщал в своих дневниках. Даже с Мечом его дед заговаривал только один раз, решив в результате их беседы больше никогда к нему не притрагиваться. Леод не стал его в этом винить – будь на то его воля, он бы и сам зашвырнул уродливую железяку на дно какого-нибудь глубоко озера. Но Меч был слишком ценным союзником, чтобы вот так запросто от него отказываться.
Маг прошёл мимо экспонатов до самого конца коридора, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам. Музей его деда принадлежал к числу тех, которые интересно посещать лишь однажды, да и то от большой скуки. Леод распахнул центральную дверь и вошёл в мастерскую, просторное помещение, занимавшее его больше всего. В подземной лаборатории был отдельный зал, отведённый под книгохранилище, но не было ни комнаты, в которой не содержалось бы ни одной книги.
В этом помещении, по мнению мак Катэла, лежали самые полезные труды: о прикладной магии и открытии врат между измерениями. Он подозревал, что именно здесь Бэйн и создал Барьер, бывший своего рода магическим шедевром, функциональность которого была почти безгранична благодаря гению Бэйна. Леод сомневался, что когда-либо будет разбираться в этом устройстве так же хорошо, как его создатель, но пища для ума неизменно приводила его в хорошее расположение духа.
Он взял с полки очередной том и понёс его к столу. Из корешка книги под ноги мага упал длинный резной костяной кинжал. Леод призадумался о том, какой замысловатый трактат о своей не короткой жизни Бэйн мог бы посвятить этому предмету, если бы не забыл его в книге, сунул кинжал в сапог и перешёл к чтению. И с первой же страницы он понял, что обнаружил совсем не то, что искал.
Там оказался список жертв его деда, жертв Пожирателя, ныне запертых в искусственных коконах, на нижнем этаже лаборатории вместе с его жутким каменным алтарём. Список был довольно подробным, он сопровождался родословной, перечнем заслуг, описанием внешности, краткой характеристикой личности, несколькими листами заметок об очередном выборе Бэйна и скрупулёзным описанием результатов экспериментов.
Леода снова затошнило. Как в тот раз, когда он впервые попал на нижний этаж, в подземелье Пожирателя. Это был отнюдь не тот опыт, которым можно было поделиться с кем-нибудь, и маг с тех пор испытывал уколы совести, даже глядя на Блэтэйн. Одно дело убивать кого-то, а совсем другое – уничтожать их разум и оставлять тела вечно храниться в подземном склепе. Бэйн так и не придумал способа отбирать у ши их силу. Он лишь придумал, как воровать ее, убивая сознание. Это было самой отвратительной частью. И тот факт, что Бэйн цинично называл алтарную комнату «мавзолеем», ничуть не облегчал терзания мак Катэла.
Маг пролистал часть с заметками до самой последней жертвы. Той самой, что была прикована к алтарю, когда мак Катэл впервые оказался в подземелье, а теперь занимала один из коконов. Леоду не было интересно, из каких соображений его дед не довёл эксперимент до конца, но что-то в описании заставило его вчитаться внимательнее. И через несколько минут Леод знал, кем была последняя жертва Бэйна, переданная ему собственной сестрой, Леди Деланей, желающей расчистить свой путь к трону владычицы фригольда. Также он узнал, что звали её Леди Бридд, и что у неё была дочь от одного из владык с Изумрудного Острова. По имени Блэтэйн.
Ужас и отвращение Леода достигли своего предела. Он вдруг понял, что не может позволить этому кошмару продолжаться дальше. Жестокому и бессмысленному эксперименту Бэйна пора было положить конец. Он разрезал ладонь костяным кинжалом и принялся рисовать собственной кровью фигуры на стенах и потолке.
Леод закончил рисунок и, пробормотав заклинание, плотно закрыл за собой дверь в "мавзолей".
Огонь очищает всё.
В следующей серии
Маг пробежался глазами по экспонатам, выставленным вдоль стен. Бэйн любил красоваться настолько, что даже послание своим гипотетическим потомкам, которое они получат после его вероятной смерти, смастерил не в меру пышное.
Большинство представленных здесь диковин имели не практическую, а сентиментальную ценность, о чём Бэйн
пространно сообщал в своих дневниках. Даже с Мечом его дед заговаривал только один раз, решив в результате их беседы больше никогда к нему не притрагиваться. Леод не стал его в этом винить – будь на то его воля, он бы и сам зашвырнул уродливую железяку на дно какого-нибудь глубоко озера. Но Меч был слишком ценным союзником, чтобы вот так запросто от него отказываться.
Маг прошёл мимо экспонатов до самого конца коридора, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам. Музей его деда принадлежал к числу тех, которые интересно посещать лишь однажды, да и то от большой скуки. Леод распахнул центральную дверь и вошёл в мастерскую, просторное помещение, занимавшее его больше всего. В подземной лаборатории был отдельный зал, отведённый под книгохранилище, но не было ни комнаты, в которой не содержалось бы ни одной книги.
В этом помещении, по мнению мак Катэла, лежали самые полезные труды: о прикладной магии и открытии врат между измерениями. Он подозревал, что именно здесь Бэйн и создал Барьер, бывший своего рода магическим шедевром, функциональность которого была почти безгранична благодаря гению Бэйна. Леод сомневался, что когда-либо будет разбираться в этом устройстве так же хорошо, как его создатель, но пища для ума неизменно приводила его в хорошее расположение духа.
Он взял с полки очередной том и понёс его к столу. Из корешка книги под ноги мага упал длинный резной костяной кинжал. Леод призадумался о том, какой замысловатый трактат о своей не короткой жизни Бэйн мог бы посвятить этому предмету, если бы не забыл его в книге, сунул кинжал в сапог и перешёл к чтению. И с первой же страницы он понял, что обнаружил совсем не то, что искал.
Там оказался список жертв его деда, жертв Пожирателя, ныне запертых в искусственных коконах, на нижнем этаже лаборатории вместе с его жутким каменным алтарём. Список был довольно подробным, он сопровождался родословной, перечнем заслуг, описанием внешности, краткой характеристикой личности, несколькими листами заметок об очередном выборе Бэйна и скрупулёзным описанием результатов экспериментов.
Леода снова затошнило. Как в тот раз, когда он впервые попал на нижний этаж, в подземелье Пожирателя. Это был отнюдь не тот опыт, которым можно было поделиться с кем-нибудь, и маг с тех пор испытывал уколы совести, даже глядя на Блэтэйн. Одно дело убивать кого-то, а совсем другое – уничтожать их разум и оставлять тела вечно храниться в подземном склепе. Бэйн так и не придумал способа отбирать у ши их силу. Он лишь придумал, как воровать ее, убивая сознание. Это было самой отвратительной частью. И тот факт, что Бэйн цинично называл алтарную комнату «мавзолеем», ничуть не облегчал терзания мак Катэла.
Маг пролистал часть с заметками до самой последней жертвы. Той самой, что была прикована к алтарю, когда мак Катэл впервые оказался в подземелье, а теперь занимала один из коконов. Леоду не было интересно, из каких соображений его дед не довёл эксперимент до конца, но что-то в описании заставило его вчитаться внимательнее. И через несколько минут Леод знал, кем была последняя жертва Бэйна, переданная ему собственной сестрой, Леди Деланей, желающей расчистить свой путь к трону владычицы фригольда. Также он узнал, что звали её Леди Бридд, и что у неё была дочь от одного из владык с Изумрудного Острова. По имени Блэтэйн.
Ужас и отвращение Леода достигли своего предела. Он вдруг понял, что не может позволить этому кошмару продолжаться дальше. Жестокому и бессмысленному эксперименту Бэйна пора было положить конец. Он разрезал ладонь костяным кинжалом и принялся рисовать собственной кровью фигуры на стенах и потолке.
Леод закончил рисунок и, пробормотав заклинание, плотно закрыл за собой дверь в "мавзолей".
Огонь очищает всё.
В следующей серии
Про военную хитрость
Jun. 22nd, 2012 02:55 pmВ предыдущей серии
Фоирчерн добрался до опушки леса, граничащего с владениями Пожирателя и осмотрелся по сторонам в поисках дозорных выставленных Белой Ведьмой. Шансы на то, что Блэтэйн сама выберется из этой западни были ничтожно малы, но её тётка не хотела рисковать. Впрочем, будь Фоирчерн на её месте, он поступил бы так же. Быть формальной хозяйкой в собственных владениях - такого испытания не выдержит никто. А, пока Блэтэйн была жива, Ведьма не имела никакой власти над силами фригольда, оставаясь второй скрипкой после прямой наследницы.
"Свет мой, зеркальце, скажи..." - подумал Фоирчерн и усмехнулся. - "Встретить Белую Ведьму с отравленным яблочком в лесу было бы кстати. И затолкать его в её глотку..."
Он присел, разжал пальцы и выпустил из неплотно сжатого кулака крохотного серебристого дракончика, приведшего его к убежищу мага. Блэтэйн мудро воспользовалась его подарками, чтобы помешать тётке и её своре охотничьих псов. Но ни синяя шелковая лента, породившая ледяное ущелье, ни костяной гребень, обернувшийся непроходимыми зарослями, не смогли её спасти. А вот бусина, которая произвела на свет волшебного зверька, дала Фоирчерну шанс отыскать её.
Волшебная бестия нашла его трое суток назад в яблоневом перелеске, где сид скрывался от гнева Деланей, своей бывшей любовницы, которую он бросил, влюбившись в ее родную племянницу.
Фоирчерн прищурился, глядя на низко висящее солнце. Для реализации его задумки оставалось совсем немного: проникнуть внутрь владений Пожирателя незамеченным, встретиться с Блэтэйн, придумать способ избавиться от колдуна, а потом забрать подменыша в безопасное место. Затем настанет черёд Леди Деланей. Добраться до неё будет куда сложнее, и эта охота вряд ли обойдётся без жертв, но мысль о том, как приятно будет принести подменышу сердце старой ведьмы, неизменно вызывала кривую усмешку на губах чародея-ши.
Тут Фоирчерн увидел то, чего дожидался: пятерых всадников верхом на кэлпи, патрулирующих территорию вокруг владений мага по приказу Леди Деланей. Чародей поднялся на ноги и, не таясь, отправился на опушку леса, зная, что в его охотничьем наряде всадникам ни за что не приметить его в лесу. А встреча с ними лицом к лицу как раз входила в планы Фоирчерна. Убедившись, что его заметили, ши замер на месте, позволяя всадникам его окружить.
- Смотрите-ка, кто тут у нас обнаружился, - протянул сид, что был повыше и выглядел покозырнее прочих, вынимая копье из стремени. - Да никак принц-потеряшка, - пошутил он, и остальные всадники согласно заржали. Впрочем, не взирая на казарменную грубость нравов, ши были отличными вояками, а потому не потеряли ни бдительности, ни хватки: двое уже накладывали стрелы на луки, еще один последовал примеру предводителя, и только последний - самый молодой, почти мальчишка - чуть замешкался, словно путаясь в нарамнике с белой волчьей головой, гербовым зверем Деланей, прежде чем потащил из ножен меч.
- Очень красноречиво, - чародей как бы невзначай дотронулся до застёжки на плаще, и тот мягко соскользнул на землю. Сдержано блеснули камни в рукояти двоякоизогнутого меча на поясе у Фоирчерна. - Если копьём ты владеешь так же, то не удивительно, что Леди Деланей отправила тебя в эту дыру бесцельно бродить по окрестностям. Это самое ответственное задание, которое ты когда-нибудь получишь, постарайся его не провалить.
- Ну знаешь, ты хватил, - хмыкнул воин, перехватывая копье половчее с вальяжной грацией спокойного хищника, - Впрочем, по-моему, перспективка делается все более знатно, - обратился он к дозорным. - Вместо одной башки притащим две. Как думаешь, понравится Белой Леди твоя голова в качестве трофея в довесок к племяшкиной?
- Если бы всякий раз, когда мне угрожает отребье, вроде тебя, Деланей даровала мне по пяди земли, я бы уже стал самым могущественным из лордов ши, - Фоирчерн слабо улыбнулся. - Я убил больше людей, чем вы пятеро вместе взятые задрали юбок. И если вы хотите порадовать Белую Ведьму моей головой, вам придётся хорошенько поработать своим оружием, а не языками.
- Куда уж нашим девкам до твоей, - рассмеялся один из лучников. Взгляд его, твердый и неприятный, впрочем, также упирался колдуну в переносицу.
- Твоих, - поправил второй лучник. Вся пятерка гоготнула, и копье их предводителя как-то очень уж опасно качнулось.
- Вы так уверены, что на вас пятерых не одна девка? - небрежно бросил чародей. - Может, она просто подслеповата и не может отличить одного болвана с мечом от другого?
- Главное, что твои тебя различают, - внезапно вклинился самый юный из всадников. - Сам-то в них не путаешься?
- Кажется, я совершенно напрасно пытаюсь задеть вашу гордость. У вас её попросту нет, - со вздохом заметил Фоирчерн, а затем безо всякого предупреждения сорвал с пояса метательный нож и швырнул его в шею второго копьеносца. Всадник, впрочем, не зря ел хлеб Деланей и от летящего лепестка металла загородился закованным в доспех предплечьем.
- Убить! - резюмировал предводитель дозора, опуская копьё и пришпоривая своего кэлпи. Второй всадник, спасшийся от ножа Фоирчерна, последовал его примеру.
Чародей выхватил Бэйгаллтак, длинную, кривую, однолезвийную красотку с двойным изгибом, бросился вправо, подальше от копья предводителя, и рубанул по задним ногам его скакуна, заставив их обоих упасть на землю. Другой всадник направил кэлпи прямо на него, намереваясь просто растоптать. Фоирчерн взмахнул рукой, и ослепительная вспышка света и клубы тумана заставили кэлпи встать на дыбы. Всадник сумел удержаться в седле, но чародей одним ударом вспорол брюхо его скакуну, заставив и эту пару повалиться наземь.
Главный из дозорных уже стоял на ногах, пытаясь разглядеть врага в густом тумане, когда Бэйгаллтак вгрызлась в его незащищённую шею, наполовину разрубив её. Фоирчерн вынул клинок как раз во время, чтобы отразить удар клинка второго копейщика, избавившегося от копья. Фехтовал он неплохо, но ему не хватало ни мастерства, ни опыта, ни уж тем более таланта, чтобы тягаться с чародеем. Через четверть минуты Бэйгаллтак пронзила его сердце.
Когда туман рассеялся, оставшиеся трое всадников увидели только трупы своих товарищей и их кэлпи. Лучники оглянулись по сторонам в поисках противника, но Фоирчерна нигде не было.
- Что будем делать? - спросил у них самый молодой из пятёрки.
В ответ он лишь с ужасом пронаблюдал, как взявшийся изниоткуда чародей запрыгивает на спину кэлпи одного из его товарищей, одним уверенным движением перерезает его горло метательным ножом и незамедлительно отправляет оружие в голову второго. Молодой сид как заговорённый смотрел на смерть своих друзей, а затем пришпорил скакуна, направляясь в сторону чащи.
Но кэлпи внезапно захромал, не успев сделать и пары дюжин шагов, споткнулся и кубарем полетел на землю вместе со всадником. Когда сид выбрался из-под туши животного, на его плечо легло лезвие Бэйгаллтак. Чародей-ши внимательно смотрел в его лицо:
- Так что ты там говорил о моих дамах?
- Я прошу прощения, я не имел это в виду, - быстро сказал тот, пытаясь совладать с пересохшим горлом. - Пожалуйста, не убивайте меня. Я уеду куда-нибудь, не стану докладывать Леди Деланей…
- Прости, парень, ничего личного, - с сожалением в голосе ответил Фоирчерн.
Он рванул рукоять меча на себя, и Бэйгаллтак мгновенно рассекла яремную вену сида.
Проскользнуть через магическую преграду оказалось непросто, но Фоирчерн решил, что при должной подготовке переправа Блэтэйн на другую сторону вполне осуществима. Закутавшись в свой плащ, ши направился внутрь владений Пожирателя, чтобы отыскать его логово. И свою женщину.
Снег недавно сошел, и из черной, рыхлой земли пробивалась трава, кое-где попадались золотистые горицветы. Деревья стояли сплошной стеной, от вспухших на ветвях почек казалось, что в роще запутался зеленый туман.
Пройдя лесок насквозь, Фоирчерн обнаружил усадьбу Пожирателя. Он вышел к ней со стороны глухой стены.
Ши услышал пение - голос Блэтэйн был как настоящий - и пошёл на звук, не теряя бдительности. Он не знал, что его ждёт впереди: полуфея или же какая-нибудь хитроумная ловушка мага, так что на всякий случай держал пальцы на рукояти меча.
За следующим углом деревянного дома оказалась небольшая веранда, на которой за низким столиком разместилась, скрестив ноги, рыжая девушка. Она сидела спиной, так что не могла заметить Фоирчерна. По далеко отводимой в сторону и вверх руке этой похожен на Блэтэйн особы ши догадался, что девушка шьет.
Колдун медленно приблизился к подменышу, неслышно ступая по земле. Он остановился в паре шагов за её спиной, пытаясь отыскать в девушке какие-нибудь признаки, указывавшие на то, что она наваждение. Впрочем, один необычный наряд Блэтэйн - широкое белое платье - заставил чародея усомниться в её реальности.
В приличном обществе твари, что пытается выдать себя за любимую, полагается рубить голову без проволочек. Однако Блэтэйн - или кто бы она не была, - попыток притворяться не предпринимала: шила, пела, отбрасывая со лба волосы тыльной стороной ладони. Через минуту перекусила нитку, осмотрела сделанное и, видимо, осталась довольна результатом, потому что пение сменилось довольным мурлыканием, а шитье отправилось в коробку, стоящую тут же, на столике. Блэтэйн повела плечами, потом развела руки в стороны и немного прогнулась в затекшей спине.
Ее глаза встретились с глазами Фоирчерна.
- Блэтэйн? - голос чародея звучал хрипло к его немалому удивлению. - Это ты?
Уже после того, как он задал этот вопрос, Фоирчерн подумал о том, что будет в высшей степени странно, если наваждение признается в том, что оно не Блэтэйн, а волшебное чудище, пытающееся его умертвить. Тем не менее, ши отбросил эту циничную мысль.
Девушка вскочила, неловко цепляя подолом платья низкий табурет, на котором сидела, перепрыгнула через него и, в три шага преодолев разделявшее их расстояние, заглянула в глаза Фоирчерна. Тот пытливо уставился на нее, но пальцы сами по себе уже отпустили рукоять клинка.
- С тобой всё в порядке? - поинтересовался ши, совладав с голосом.
- Да, - ответила она осторожно, немного опуская голову, по своей привычке глядя на Фоичерна исподлобья. Прошло несколько томительных секунд. - Проклятье, Чери, почему ты меня не обнимешь?
Никто, даже Белая Леди в минуты близости, не осмеливался так назвать Фоирчерна. Только Блэтэйн, с присущей ей легкостью игнорируя скверный характер и длинный послужной список чародея, могла выдумать и выдумала такое имя - Чери - сократив пышное "Фоирчерн".
В следующее мгновение чродей он уже прижимал к себе Блэтэйн.
- Прости, что я так долго, любовь моя.
Блэтэйн глядела на колдуна с нескрываемым восторгом, однако он и не догадывался о происхождении этого ее взгляда.
"Чери... Он все еще влюблен в меня. Сам. Невероятно. Деланей наверняка в ярости - рыжая сука отобрала у нее не только фрихольд, а и мужчину..."
Подменыш счастливо улыбнулась и тронула пальцами скулы колдуна.
- С тобой точно всё в порядке? - чародей принял ее восторг на счет своего появления. - Этот маг... он с тобой ничего не сделал?
Лицо подменыша помрачнело. Блэтэйн прерывисто вздохнула и приступила к реализации спланированого еще в подвале плана.
- Он обращается со мной хорошо. Ничего не говорит... Но я думаю, все это для того, чтобы сделать со мной то же... то же... - губы девушки дрогнули, он закрыла лицо руками, пряча сдавленные рыдания.
Ши обнял её за плечи.
- Всё хорошо, Блэтэйн. Я убью его и заберу тебя отсюда.
Девушка обратила к нему свое тонкое, мокрое от слез, болезненно скривившееся лицо.
- Он убил мою мать. И еще не меньше трех десятков ши. Он забрал их души... - Блэтэйн снова бессильно уронила голову на грудь Фоичерну.
- Я отомщу за них, - спокойно ответил чародей, поглаживая её по волосам. - А когда мы отсюда выберемся настанет черёд Белой Ведьмы. И после этого ты станешь владелицей фригольда. И тебя будут называть "Леди Блэтэйн".
То ли волнующие перспективы, описанные Фоичерном, то ли его прикосновения сработали, но рыдания как-то сами собой прекратились, а дальнейший разговор плавно перетек в бессловесное волеизъявление, окончившееся только перед закатом, когда до явления Леода оставались считанные часы.
Блэтэйн, тихо свернувшаяся на груди у Фоичерна, все пыталась вспомнить, есть ли у Леода слабые места. По всему выходило, что убивать его надо голым, спящим, связанным и желательно каким-то бескровным методом, о чем подменыш незамедлительно поведала своему ши.
- Это будет непросто, - заметил Фоирчерн. - Я, конечно, могу его задушить, но вот застать его голым и связанным так просто не получится.
- Значит, этот вариант отпадает, - сказала полуфея. - Вообще, можно устроить засаду в доме. Я его отвлеку, например.
Некоторое время чародей размышлял молча, накручивая на палец локон девушки.
- Во-первых, это подвергнет тебя опасности. Во-вторых, он всё-таки маг. И мне не хотелось бы тягаться с ним в волшебстве, даже если мне и удасться застать его врасплох. А почему это надо убивать именно бескровным методом?
- Он из какой-то семьи магов, они колдуют от своей крови. Я и подумала, что если ты не с одного удара его убьешь, то он может использовать рану как источник для колдовства...
- Значит, мне надо придумать что-то, чтобы вовсе лишить его возможности колдовать, - решил Фоичерн.
- Солнце садится, - с затаенным страхом отметила Блэтэйн. - Он скоро вернется.
- Он всегда при оружии? Если бы ты смогла его разоружить, это сделало бы мою работу куда проще.
- Я попробую, - кивнула подменыш. - А ночью открою тебе двери в дом?
- Боюсь, придётся придумать что-нибудь другое. Я хочу заманить его в собственную ловушку, - Фоичерн подумал о чём-то и нехорошо улыбнулся. - Скажи ему, что подготовила для него сюрприз и приведи ко мне, а я позабочусь об остальном.
- Где ты спрячешься? - спросила Блэтэйн и заглянула в темнеющее окно, поднявшись на локте.
- В рябиновой роще на юг от дома. Мне нужно достаточно места, чтобы подготовиться. И возможность замаскировать сюрприз, чтобы заманить мага внутрь. Ты можешь ждать меня у границы, я расправился со стражей Белой Ведьмы, так что тебе ничто не грозит. А потом я заберу тебя отсюда.
Блэтэйн улыбнулась колдуну. Все складывалось очень, очень хорошо.
В следующей серии
Фоирчерн добрался до опушки леса, граничащего с владениями Пожирателя и осмотрелся по сторонам в поисках дозорных выставленных Белой Ведьмой. Шансы на то, что Блэтэйн сама выберется из этой западни были ничтожно малы, но её тётка не хотела рисковать. Впрочем, будь Фоирчерн на её месте, он поступил бы так же. Быть формальной хозяйкой в собственных владениях - такого испытания не выдержит никто. А, пока Блэтэйн была жива, Ведьма не имела никакой власти над силами фригольда, оставаясь второй скрипкой после прямой наследницы.
"Свет мой, зеркальце, скажи..." - подумал Фоирчерн и усмехнулся. - "Встретить Белую Ведьму с отравленным яблочком в лесу было бы кстати. И затолкать его в её глотку..."
Он присел, разжал пальцы и выпустил из неплотно сжатого кулака крохотного серебристого дракончика, приведшего его к убежищу мага. Блэтэйн мудро воспользовалась его подарками, чтобы помешать тётке и её своре охотничьих псов. Но ни синяя шелковая лента, породившая ледяное ущелье, ни костяной гребень, обернувшийся непроходимыми зарослями, не смогли её спасти. А вот бусина, которая произвела на свет волшебного зверька, дала Фоирчерну шанс отыскать её.
Волшебная бестия нашла его трое суток назад в яблоневом перелеске, где сид скрывался от гнева Деланей, своей бывшей любовницы, которую он бросил, влюбившись в ее родную племянницу.
Фоирчерн прищурился, глядя на низко висящее солнце. Для реализации его задумки оставалось совсем немного: проникнуть внутрь владений Пожирателя незамеченным, встретиться с Блэтэйн, придумать способ избавиться от колдуна, а потом забрать подменыша в безопасное место. Затем настанет черёд Леди Деланей. Добраться до неё будет куда сложнее, и эта охота вряд ли обойдётся без жертв, но мысль о том, как приятно будет принести подменышу сердце старой ведьмы, неизменно вызывала кривую усмешку на губах чародея-ши.
Тут Фоирчерн увидел то, чего дожидался: пятерых всадников верхом на кэлпи, патрулирующих территорию вокруг владений мага по приказу Леди Деланей. Чародей поднялся на ноги и, не таясь, отправился на опушку леса, зная, что в его охотничьем наряде всадникам ни за что не приметить его в лесу. А встреча с ними лицом к лицу как раз входила в планы Фоирчерна. Убедившись, что его заметили, ши замер на месте, позволяя всадникам его окружить.
- Смотрите-ка, кто тут у нас обнаружился, - протянул сид, что был повыше и выглядел покозырнее прочих, вынимая копье из стремени. - Да никак принц-потеряшка, - пошутил он, и остальные всадники согласно заржали. Впрочем, не взирая на казарменную грубость нравов, ши были отличными вояками, а потому не потеряли ни бдительности, ни хватки: двое уже накладывали стрелы на луки, еще один последовал примеру предводителя, и только последний - самый молодой, почти мальчишка - чуть замешкался, словно путаясь в нарамнике с белой волчьей головой, гербовым зверем Деланей, прежде чем потащил из ножен меч.
- Очень красноречиво, - чародей как бы невзначай дотронулся до застёжки на плаще, и тот мягко соскользнул на землю. Сдержано блеснули камни в рукояти двоякоизогнутого меча на поясе у Фоирчерна. - Если копьём ты владеешь так же, то не удивительно, что Леди Деланей отправила тебя в эту дыру бесцельно бродить по окрестностям. Это самое ответственное задание, которое ты когда-нибудь получишь, постарайся его не провалить.
- Ну знаешь, ты хватил, - хмыкнул воин, перехватывая копье половчее с вальяжной грацией спокойного хищника, - Впрочем, по-моему, перспективка делается все более знатно, - обратился он к дозорным. - Вместо одной башки притащим две. Как думаешь, понравится Белой Леди твоя голова в качестве трофея в довесок к племяшкиной?
- Если бы всякий раз, когда мне угрожает отребье, вроде тебя, Деланей даровала мне по пяди земли, я бы уже стал самым могущественным из лордов ши, - Фоирчерн слабо улыбнулся. - Я убил больше людей, чем вы пятеро вместе взятые задрали юбок. И если вы хотите порадовать Белую Ведьму моей головой, вам придётся хорошенько поработать своим оружием, а не языками.
- Куда уж нашим девкам до твоей, - рассмеялся один из лучников. Взгляд его, твердый и неприятный, впрочем, также упирался колдуну в переносицу.
- Твоих, - поправил второй лучник. Вся пятерка гоготнула, и копье их предводителя как-то очень уж опасно качнулось.
- Вы так уверены, что на вас пятерых не одна девка? - небрежно бросил чародей. - Может, она просто подслеповата и не может отличить одного болвана с мечом от другого?
- Главное, что твои тебя различают, - внезапно вклинился самый юный из всадников. - Сам-то в них не путаешься?
- Кажется, я совершенно напрасно пытаюсь задеть вашу гордость. У вас её попросту нет, - со вздохом заметил Фоирчерн, а затем безо всякого предупреждения сорвал с пояса метательный нож и швырнул его в шею второго копьеносца. Всадник, впрочем, не зря ел хлеб Деланей и от летящего лепестка металла загородился закованным в доспех предплечьем.
- Убить! - резюмировал предводитель дозора, опуская копьё и пришпоривая своего кэлпи. Второй всадник, спасшийся от ножа Фоирчерна, последовал его примеру.
Чародей выхватил Бэйгаллтак, длинную, кривую, однолезвийную красотку с двойным изгибом, бросился вправо, подальше от копья предводителя, и рубанул по задним ногам его скакуна, заставив их обоих упасть на землю. Другой всадник направил кэлпи прямо на него, намереваясь просто растоптать. Фоирчерн взмахнул рукой, и ослепительная вспышка света и клубы тумана заставили кэлпи встать на дыбы. Всадник сумел удержаться в седле, но чародей одним ударом вспорол брюхо его скакуну, заставив и эту пару повалиться наземь.
Главный из дозорных уже стоял на ногах, пытаясь разглядеть врага в густом тумане, когда Бэйгаллтак вгрызлась в его незащищённую шею, наполовину разрубив её. Фоирчерн вынул клинок как раз во время, чтобы отразить удар клинка второго копейщика, избавившегося от копья. Фехтовал он неплохо, но ему не хватало ни мастерства, ни опыта, ни уж тем более таланта, чтобы тягаться с чародеем. Через четверть минуты Бэйгаллтак пронзила его сердце.
Когда туман рассеялся, оставшиеся трое всадников увидели только трупы своих товарищей и их кэлпи. Лучники оглянулись по сторонам в поисках противника, но Фоирчерна нигде не было.
- Что будем делать? - спросил у них самый молодой из пятёрки.
В ответ он лишь с ужасом пронаблюдал, как взявшийся изниоткуда чародей запрыгивает на спину кэлпи одного из его товарищей, одним уверенным движением перерезает его горло метательным ножом и незамедлительно отправляет оружие в голову второго. Молодой сид как заговорённый смотрел на смерть своих друзей, а затем пришпорил скакуна, направляясь в сторону чащи.
Но кэлпи внезапно захромал, не успев сделать и пары дюжин шагов, споткнулся и кубарем полетел на землю вместе со всадником. Когда сид выбрался из-под туши животного, на его плечо легло лезвие Бэйгаллтак. Чародей-ши внимательно смотрел в его лицо:
- Так что ты там говорил о моих дамах?
- Я прошу прощения, я не имел это в виду, - быстро сказал тот, пытаясь совладать с пересохшим горлом. - Пожалуйста, не убивайте меня. Я уеду куда-нибудь, не стану докладывать Леди Деланей…
- Прости, парень, ничего личного, - с сожалением в голосе ответил Фоирчерн.
Он рванул рукоять меча на себя, и Бэйгаллтак мгновенно рассекла яремную вену сида.
Проскользнуть через магическую преграду оказалось непросто, но Фоирчерн решил, что при должной подготовке переправа Блэтэйн на другую сторону вполне осуществима. Закутавшись в свой плащ, ши направился внутрь владений Пожирателя, чтобы отыскать его логово. И свою женщину.
Снег недавно сошел, и из черной, рыхлой земли пробивалась трава, кое-где попадались золотистые горицветы. Деревья стояли сплошной стеной, от вспухших на ветвях почек казалось, что в роще запутался зеленый туман.
Пройдя лесок насквозь, Фоирчерн обнаружил усадьбу Пожирателя. Он вышел к ней со стороны глухой стены.
Ши услышал пение - голос Блэтэйн был как настоящий - и пошёл на звук, не теряя бдительности. Он не знал, что его ждёт впереди: полуфея или же какая-нибудь хитроумная ловушка мага, так что на всякий случай держал пальцы на рукояти меча.
За следующим углом деревянного дома оказалась небольшая веранда, на которой за низким столиком разместилась, скрестив ноги, рыжая девушка. Она сидела спиной, так что не могла заметить Фоирчерна. По далеко отводимой в сторону и вверх руке этой похожен на Блэтэйн особы ши догадался, что девушка шьет.
Колдун медленно приблизился к подменышу, неслышно ступая по земле. Он остановился в паре шагов за её спиной, пытаясь отыскать в девушке какие-нибудь признаки, указывавшие на то, что она наваждение. Впрочем, один необычный наряд Блэтэйн - широкое белое платье - заставил чародея усомниться в её реальности.
В приличном обществе твари, что пытается выдать себя за любимую, полагается рубить голову без проволочек. Однако Блэтэйн - или кто бы она не была, - попыток притворяться не предпринимала: шила, пела, отбрасывая со лба волосы тыльной стороной ладони. Через минуту перекусила нитку, осмотрела сделанное и, видимо, осталась довольна результатом, потому что пение сменилось довольным мурлыканием, а шитье отправилось в коробку, стоящую тут же, на столике. Блэтэйн повела плечами, потом развела руки в стороны и немного прогнулась в затекшей спине.
Ее глаза встретились с глазами Фоирчерна.
- Блэтэйн? - голос чародея звучал хрипло к его немалому удивлению. - Это ты?
Уже после того, как он задал этот вопрос, Фоирчерн подумал о том, что будет в высшей степени странно, если наваждение признается в том, что оно не Блэтэйн, а волшебное чудище, пытающееся его умертвить. Тем не менее, ши отбросил эту циничную мысль.
Девушка вскочила, неловко цепляя подолом платья низкий табурет, на котором сидела, перепрыгнула через него и, в три шага преодолев разделявшее их расстояние, заглянула в глаза Фоирчерна. Тот пытливо уставился на нее, но пальцы сами по себе уже отпустили рукоять клинка.
- С тобой всё в порядке? - поинтересовался ши, совладав с голосом.
- Да, - ответила она осторожно, немного опуская голову, по своей привычке глядя на Фоичерна исподлобья. Прошло несколько томительных секунд. - Проклятье, Чери, почему ты меня не обнимешь?
Никто, даже Белая Леди в минуты близости, не осмеливался так назвать Фоирчерна. Только Блэтэйн, с присущей ей легкостью игнорируя скверный характер и длинный послужной список чародея, могла выдумать и выдумала такое имя - Чери - сократив пышное "Фоирчерн".
В следующее мгновение чродей он уже прижимал к себе Блэтэйн.
- Прости, что я так долго, любовь моя.
Блэтэйн глядела на колдуна с нескрываемым восторгом, однако он и не догадывался о происхождении этого ее взгляда.
"Чери... Он все еще влюблен в меня. Сам. Невероятно. Деланей наверняка в ярости - рыжая сука отобрала у нее не только фрихольд, а и мужчину..."
Подменыш счастливо улыбнулась и тронула пальцами скулы колдуна.
- С тобой точно всё в порядке? - чародей принял ее восторг на счет своего появления. - Этот маг... он с тобой ничего не сделал?
Лицо подменыша помрачнело. Блэтэйн прерывисто вздохнула и приступила к реализации спланированого еще в подвале плана.
- Он обращается со мной хорошо. Ничего не говорит... Но я думаю, все это для того, чтобы сделать со мной то же... то же... - губы девушки дрогнули, он закрыла лицо руками, пряча сдавленные рыдания.
Ши обнял её за плечи.
- Всё хорошо, Блэтэйн. Я убью его и заберу тебя отсюда.
Девушка обратила к нему свое тонкое, мокрое от слез, болезненно скривившееся лицо.
- Он убил мою мать. И еще не меньше трех десятков ши. Он забрал их души... - Блэтэйн снова бессильно уронила голову на грудь Фоичерну.
- Я отомщу за них, - спокойно ответил чародей, поглаживая её по волосам. - А когда мы отсюда выберемся настанет черёд Белой Ведьмы. И после этого ты станешь владелицей фригольда. И тебя будут называть "Леди Блэтэйн".
То ли волнующие перспективы, описанные Фоичерном, то ли его прикосновения сработали, но рыдания как-то сами собой прекратились, а дальнейший разговор плавно перетек в бессловесное волеизъявление, окончившееся только перед закатом, когда до явления Леода оставались считанные часы.
Блэтэйн, тихо свернувшаяся на груди у Фоичерна, все пыталась вспомнить, есть ли у Леода слабые места. По всему выходило, что убивать его надо голым, спящим, связанным и желательно каким-то бескровным методом, о чем подменыш незамедлительно поведала своему ши.
- Это будет непросто, - заметил Фоирчерн. - Я, конечно, могу его задушить, но вот застать его голым и связанным так просто не получится.
- Значит, этот вариант отпадает, - сказала полуфея. - Вообще, можно устроить засаду в доме. Я его отвлеку, например.
Некоторое время чародей размышлял молча, накручивая на палец локон девушки.
- Во-первых, это подвергнет тебя опасности. Во-вторых, он всё-таки маг. И мне не хотелось бы тягаться с ним в волшебстве, даже если мне и удасться застать его врасплох. А почему это надо убивать именно бескровным методом?
- Он из какой-то семьи магов, они колдуют от своей крови. Я и подумала, что если ты не с одного удара его убьешь, то он может использовать рану как источник для колдовства...
- Значит, мне надо придумать что-то, чтобы вовсе лишить его возможности колдовать, - решил Фоичерн.
- Солнце садится, - с затаенным страхом отметила Блэтэйн. - Он скоро вернется.
- Он всегда при оружии? Если бы ты смогла его разоружить, это сделало бы мою работу куда проще.
- Я попробую, - кивнула подменыш. - А ночью открою тебе двери в дом?
- Боюсь, придётся придумать что-нибудь другое. Я хочу заманить его в собственную ловушку, - Фоичерн подумал о чём-то и нехорошо улыбнулся. - Скажи ему, что подготовила для него сюрприз и приведи ко мне, а я позабочусь об остальном.
- Где ты спрячешься? - спросила Блэтэйн и заглянула в темнеющее окно, поднявшись на локте.
- В рябиновой роще на юг от дома. Мне нужно достаточно места, чтобы подготовиться. И возможность замаскировать сюрприз, чтобы заманить мага внутрь. Ты можешь ждать меня у границы, я расправился со стражей Белой Ведьмы, так что тебе ничто не грозит. А потом я заберу тебя отсюда.
Блэтэйн улыбнулась колдуну. Все складывалось очень, очень хорошо.
В следующей серии
Про внезапность
Jun. 22nd, 2012 01:19 pmВ предыдущей серии
Леод проснулся рано утром и тяжело поднялся на ноги. По скрипу в суставах он осознал, что из-за неудобного положения отлежал себе руку, а ещё у него затекла шея. Руками дернув голову в сторону до хруста в шейных позвонках, маг отправился переодеваться. Утро как обычно придало минувшим событиям новый окрас, заставило поверить в наличие решений у всех проблем и забыть о вчерашнем кошмаре. О том кошмаре, который ему приснился, а не о том, что мак Катэл сотворил своими же руками. Он несколько минут смотрел на небрежно отброшенную в сторону железную цепь, на которой вчера притащил Блэтэйн, как какое-нибудь животное.
Маг потёр виски пальцами. Он понимал, почему он поступил именно так: очередной кровавый кошмар, заявление подменыша о том, что она его бросает, страх от того, что она и в самом деле готова броситься через Барьер навстречу верной гибели… а ещё непередаваемое отвращение в её глазах, когда он протянул к ней руки и то, что сбегала в объятия смерти Блэтэйн именно от него. Но даже всех этих аргументов вместе взятых было недостаточно для того, чтобы мак Катэл простил самого себя.
Впрочем, он привык быть непрощённым. И знал, что если полуфея попытается сбежать снова, он вновь вернёт её домой и оставит там насильно. Любым способом. Даже если для этого ему придётся завернуть в какую-нибудь звериную шкуру из прихожей и перевязать верёвкой. Или заковать в кандалы. Или посадить в сундук и запереть на ключ. При этой мысли Леод испытал очередную волну отвращения к себе и злости на Блэтэйн. Потому что он не давал ей повода так с ним обращаться. И заставлять его делать подобные вещи.
Чувствуя, что он снова утрачивает самоконтроль, маг усилием воли выбросил все мысли из головы, оделся и отправился в лабораторию, устроенную Бэйном. Он знал, что ответы на все вопросы надо искать в собственной голове, но порой для их нахождения требуется подходящие обстоятельства. А импровизированный музей его деда подходил для этой цели как ничто иное.
Когда Леод «упал» в подземелье, он вновь инстинктивно подогнул ноги, чтобы смягчить удар. Как он ни старался убедить себя, что пролетает на самом деле всего пару сантиметров, собственные рефлексы ему переубедить не удалось. Не оглядываясь по сторонам, маг проследовал на нижний этаж, к стопкам дневников и жутким прозрачным коконам. Быстрым шагом он прошёл мимо заключённых в них ши, льнущих к прозрачной поверхности, касающихся её ладонями, смотрящих на него невидящими глазами, в которых мак Катэлу виделось порой всё: от лютой ненависти до обожания и затаённой надежды освобождение.
Он остановился у стола, разглядывая рукописи. Что-то было не так: то ли в расположении дневников на столе… то ли в пустующем теперь алтаре, к которому совсем недавно была прикована огненно-рыжая ши. Леод ринулся обратно осматривая коконы. Обнаружив ши в одном из них, он наконец-то понял в чём дело. Маг бросился прочь со всех ног, направляясь обратно домой, к Блэтэйн. Словно двигаясь достаточно быстро, он мог предотвратить то, что уже произошло.
Оказавшись в доме, Леод напрявился прямиком к подвалу. У самой двери он остановился и замер, размышляя над тем, что нужно сказать Блэтэйн, когда дверь откроется. Через несколько минут, маг понял, что таких слов, пожалуй, не существует, и, что бы он ни сказал, вину загладить не удасться. Тогда мак Катэл с мрачным видом открыл засов и распахнул дверь.
В подвале было темно, сыро и очень тихо.
- Блэтэйн? - негромко позвал подменыша Леод.
- Да, - донеслось откуда-то из угла. Маг сделал несколько шагов в направлении её голоса.
- Пойдём отсюда, - мягко произнёс он.
По звукам в темноте Леод понял, что девушка встала. За время проведенное в подвале она, видимо, привыкла к отсутствию освещения, потому через несколько секунд уже висела на шее у мужчины, прижимаясь к нему как потерявшийся ребенок.
Разум еще не оправился от удивления такому повороту событий, а руки мак Катэла уже обнимали подменыша.
- Я не знал, что ты была в подземелье, - тихо сказал маг. - Я не прошу меня простить, просто... просто знай, что я никогда не хотел сделать тебе больно.
- Я знаю, - пробормотала Блэтэйн куда-то ему в шею.
- Если ты хочешь уйти, я... - Леод говорил медленно, словно каждое слово причиняло ему боль, - я не стану тебя удерживать.
Одна мысль об этом заставила его вцепиться пальцами в спину Блэтэйн. О том, что подменыш может попросить его провести её через Барьер прямо сейчас, маг и вовсе отказывался думать. Было темно - и маг по счастью не разглядел ее лица.
- Замолчи, - тихо сказала Блэтэйн и прижалась к нему покрепче. - Не сейчас. Не сегодня. Никогда, - договорила она шепотом.
Маг потрясенно молчал, не меняя позы. Только пропало напряжение от попыток сдержать порыв обнять девушку изо всех сил, грозившее его рукам судорогой. И сердцебиение снова замедлилось. Пару минут Леод стоял неподвижно, а затем спросил:
- Ты, наверно, голодна?
- И неумыта, - сообщила Блэтэйн. По ее голосу было слышно, что она по своему обыкновению смешно морщит нос.
Леод подхватил полуфею на руки и вынес из подвала на свет. Посмотрел на её лицо со следами вчерашней погони и дорожками слёз, вздрогнул, и прикоснулся к губам подменыша своими.
В следующей серии
Леод проснулся рано утром и тяжело поднялся на ноги. По скрипу в суставах он осознал, что из-за неудобного положения отлежал себе руку, а ещё у него затекла шея. Руками дернув голову в сторону до хруста в шейных позвонках, маг отправился переодеваться. Утро как обычно придало минувшим событиям новый окрас, заставило поверить в наличие решений у всех проблем и забыть о вчерашнем кошмаре. О том кошмаре, который ему приснился, а не о том, что мак Катэл сотворил своими же руками. Он несколько минут смотрел на небрежно отброшенную в сторону железную цепь, на которой вчера притащил Блэтэйн, как какое-нибудь животное.
Маг потёр виски пальцами. Он понимал, почему он поступил именно так: очередной кровавый кошмар, заявление подменыша о том, что она его бросает, страх от того, что она и в самом деле готова броситься через Барьер навстречу верной гибели… а ещё непередаваемое отвращение в её глазах, когда он протянул к ней руки и то, что сбегала в объятия смерти Блэтэйн именно от него. Но даже всех этих аргументов вместе взятых было недостаточно для того, чтобы мак Катэл простил самого себя.
Впрочем, он привык быть непрощённым. И знал, что если полуфея попытается сбежать снова, он вновь вернёт её домой и оставит там насильно. Любым способом. Даже если для этого ему придётся завернуть в какую-нибудь звериную шкуру из прихожей и перевязать верёвкой. Или заковать в кандалы. Или посадить в сундук и запереть на ключ. При этой мысли Леод испытал очередную волну отвращения к себе и злости на Блэтэйн. Потому что он не давал ей повода так с ним обращаться. И заставлять его делать подобные вещи.
Чувствуя, что он снова утрачивает самоконтроль, маг усилием воли выбросил все мысли из головы, оделся и отправился в лабораторию, устроенную Бэйном. Он знал, что ответы на все вопросы надо искать в собственной голове, но порой для их нахождения требуется подходящие обстоятельства. А импровизированный музей его деда подходил для этой цели как ничто иное.
Когда Леод «упал» в подземелье, он вновь инстинктивно подогнул ноги, чтобы смягчить удар. Как он ни старался убедить себя, что пролетает на самом деле всего пару сантиметров, собственные рефлексы ему переубедить не удалось. Не оглядываясь по сторонам, маг проследовал на нижний этаж, к стопкам дневников и жутким прозрачным коконам. Быстрым шагом он прошёл мимо заключённых в них ши, льнущих к прозрачной поверхности, касающихся её ладонями, смотрящих на него невидящими глазами, в которых мак Катэлу виделось порой всё: от лютой ненависти до обожания и затаённой надежды освобождение.
Он остановился у стола, разглядывая рукописи. Что-то было не так: то ли в расположении дневников на столе… то ли в пустующем теперь алтаре, к которому совсем недавно была прикована огненно-рыжая ши. Леод ринулся обратно осматривая коконы. Обнаружив ши в одном из них, он наконец-то понял в чём дело. Маг бросился прочь со всех ног, направляясь обратно домой, к Блэтэйн. Словно двигаясь достаточно быстро, он мог предотвратить то, что уже произошло.
Оказавшись в доме, Леод напрявился прямиком к подвалу. У самой двери он остановился и замер, размышляя над тем, что нужно сказать Блэтэйн, когда дверь откроется. Через несколько минут, маг понял, что таких слов, пожалуй, не существует, и, что бы он ни сказал, вину загладить не удасться. Тогда мак Катэл с мрачным видом открыл засов и распахнул дверь.
В подвале было темно, сыро и очень тихо.
- Блэтэйн? - негромко позвал подменыша Леод.
- Да, - донеслось откуда-то из угла. Маг сделал несколько шагов в направлении её голоса.
- Пойдём отсюда, - мягко произнёс он.
По звукам в темноте Леод понял, что девушка встала. За время проведенное в подвале она, видимо, привыкла к отсутствию освещения, потому через несколько секунд уже висела на шее у мужчины, прижимаясь к нему как потерявшийся ребенок.
Разум еще не оправился от удивления такому повороту событий, а руки мак Катэла уже обнимали подменыша.
- Я не знал, что ты была в подземелье, - тихо сказал маг. - Я не прошу меня простить, просто... просто знай, что я никогда не хотел сделать тебе больно.
- Я знаю, - пробормотала Блэтэйн куда-то ему в шею.
- Если ты хочешь уйти, я... - Леод говорил медленно, словно каждое слово причиняло ему боль, - я не стану тебя удерживать.
Одна мысль об этом заставила его вцепиться пальцами в спину Блэтэйн. О том, что подменыш может попросить его провести её через Барьер прямо сейчас, маг и вовсе отказывался думать. Было темно - и маг по счастью не разглядел ее лица.
- Замолчи, - тихо сказала Блэтэйн и прижалась к нему покрепче. - Не сейчас. Не сегодня. Никогда, - договорила она шепотом.
Маг потрясенно молчал, не меняя позы. Только пропало напряжение от попыток сдержать порыв обнять девушку изо всех сил, грозившее его рукам судорогой. И сердцебиение снова замедлилось. Пару минут Леод стоял неподвижно, а затем спросил:
- Ты, наверно, голодна?
- И неумыта, - сообщила Блэтэйн. По ее голосу было слышно, что она по своему обыкновению смешно морщит нос.
Леод подхватил полуфею на руки и вынес из подвала на свет. Посмотрел на её лицо со следами вчерашней погони и дорожками слёз, вздрогнул, и прикоснулся к губам подменыша своими.
В следующей серии
Про границы личности
Jun. 20th, 2012 03:13 amВ предыдущей серии
Леод проснулся посреди ночи, очнувшись от очередного кошмара, спросонья слепо потянулся к Блэтэйн и немало удивился тому факту, что под его рукой никого не оказалось. Маг тут же проснулся окончательно, приподнялся и огляделся. Убедившись, что подменыша нигде нет, он поднялся на ноги и отправился искать её. Обойдя почти все комнаты в доме, мак Катэл наконец-то обнаружил девушку сидящей в тёмной кухне.
- Блэтэйн? - тихо позвал он.
- Привет, - глухо сказала Блэтэйн.
- Ты не спишь? Что-то произошло? - в голосе мага звучала тревога.
- Помнишь, в то утро, что ты привел меня сюда, - медленно, с усилием, девушка подняла голову. - Ты тогда обещал мне кое-что...
- Я помню, - ответил Леод и прислонился спиной к стене, предвидя неприятный разговор.
- Я бы хотела уйти из твоего дома. - тихо попросила полуфея. Леод тяжело вздохнул, закрыл глаза, простоял так полминуты, собираясь с мыслями, а потом спросил:
- Мы можем поговорить об этом утром?
- Мне бы не хотелось откладывать этот разговор, - медленно, почти не разжимая губ, ответила Блэтэйн. У нее раскалывалась голова, слезились глаза и сердце больно бухало где-то в затылке.
- Может, объяснишь хотя бы, что произошло? - устало спросил маг. - Мне сложно соображать так, спросонья. Я и так сегодня днём весь измотался.
- Ничего не произошло. Я хочу уйти, - девушка взялась за виски, уперла локти в стол.
- Вот так внезапно? Посреди ночи? Может, ты всё-таки объяснишься?
- Мне нужно объяснять, почему я хочу, чтобы ты сдержал свое слово? - скривилась подменыш.
- Тебе нужно объяснить, почему ты решила меня бросить после всего, что у нас было, - холодно ответил Леод. - Мне кажется, что я этого заслуживаю.
Блэтэйн закрыла лицо ладонями, с силой нажала пальцами на веки - боль в глазах отступила, но не иссякла.
- А что у нас было в последние несколько недель?
Маг отвёл взгляд и потёр щетину на подбородке.
- Я был занят, только и всего, - чужим голосом ответил он. - Я обещаю тебе, что скоро это закончится.
- Не могу больше делить тебя с этой непонятной местью.
"Ложь, какая ложь, Блэтэйн..."
- Это борьба за выживание, Блэтэйн, это не простая блажь. И ты знала, на что шла, когда соглашалась стать моей леди.
- Я думала, что ты не солгал, когда говорил, что я могу уйти в любой момент, когда захочу.
- Я не удерживаю тебя насильно в темнице, - заметил маг. - Просто дай мне время, пока всё не закончится. Это не долго, обещаю. Если потом ты захочешь уйти, я не стану тебя удерживать.
- Я хочу уйти сейчас же, - сказала девушка.
- Ты же знаешь, что я не могу позволить тебе сделать это.
- Почему?
- Потому что я люблю тебя. И я не могу без тебя жить, также как я не могу жить, отрицая своё предназначение, - маг протянул руки к Блэтэйн, намереваясь обнять её. - Пожалуйста, останься со мной.
Девушка отпрянула с перекошеным от страха лицом. Опрокинув стул, на котором сидела, отскочила к стене.
- Не прикасайся ко мне.
Лицо Леода превратилось в ничего не выражающую маску. Он так и остался стоять с протянутыми руками, словно ему в спину только что воткнули нож. Наконец, он медленно опустил руки и произнёс:
- Похоже, не я один не хочу держать данное слово.
Блэтэйн медленно двинулась к выходу - вокруг стола, вдоль стены, держа мага в поле зрения, как дикий зверь. Подменыш и была диким зверем: в ней не было сейчас ничего человеческого, тем более фейского, движения стали скупыми и экономными, походка - скользящей, глаза сверкнули холодным блеском, дернулась верхняя губа. От животного ужаса в Блэтэйн проснулось и лезло на поверхность теперь все первобытное, что в ней было.
- Люди, - сказала она, и в ее голосе Леоду послышалось рычание. - Люди как дети, только и знают, что кричать "мое, моя".
- Конечно, ши куда умнее нас, - сухо ответил маг, так и не сдвинувшись с места. - Они знают, какие обещания надо давать и брать, чтобы обмануть, получить желаемое, не отдавая ничего в замен. Очень удобно быть моей, когда тебе нужна защита от злой колдуньи-тётушки и беспощадного холода. А когда надобность во мне отпала, можно обвинить меня в собственничестве и потребовать сдержать своё слово.
Блэтэйн замерла с поднятой ногой, дико глянула на мага, а потом вдруг выпрямилась и выскочила из кухни. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
На негнущихся ногах Леод направился в сторону оружейной. Хотя одет он был в одни лишь просторные шаровары, на шкафы и сундуки с одеждой маг даже не взглянул. Вместо этого он направился к стойке с оружием и снял с неё вполне обычную на вид цепь: несколько метров в длину и в палец толщиной. Затем он направился к выходу, неспешно и сосредоточенно наматывая оружие на предплечье левой руки.
Сердце мак Катэла билось всё медленнее, словно его кровь загустевала с каждой секундой. Пульс удар за ударом отдавался у него в висках, он почти физически ощущал неимоверный жар, исходящий от его тела. Стоило магу сойти с крыльца, и холодная земля под его босыми ногами стала чернеть, а растения - сгорать в считанные мгновения. Вены вздулись, превратившись в кошмарную багровую паутину под кожей. Леод остановился, огляделся и крикнул изо всех сил:
- Блэтэйн!
Девушка бежала задыхаясь: за ее спиной пышущее жаром чудовище окликнуло ее по имени, и у нее открылось второе дыхание. Полуфея с перекошеным от страха, обиды и ярости лицом неслась к границе Леодовых владений. Она знала, что безопасно попасть на ту сторону ей не удастся, а, скорее всего, она окажется где-то в непредсказуемой дыре, вполне вероятно, что непригодной для жизни, а может быть, ее вообще размажет между измерениями, но оставаться в доме убийцы своей матери она не могла.
Леод посмотрел на Блэтэйн, но ничуть не ускорил свой мерный шаг. Маг укусил основную фалангу указательного пальца, пока не почувствовал вкус собственной горячей крови во рту. Затем он позволил нескольким каплям упасть на землю, сосредоточился на беглянке и с силой сжал руку в кулак. Земля под ногами подменыша внезапно задрожала и буквально подбросила её вверх и назад, опрокидывая на спину.
Но Блэтэйн не была бы собой, если бы позволила себе сдаться. Она вскочила, отбежала в сторону и понеслась к Барьеру с удвоенной скоростью, только теперь еще и петляла по земле между деревьями, перескакивала мартовские лужи, канавы и сугробы лежалого снега.
А земля раз за разом отбрасывала её назад. И хотя неотвратимое продвижение мага вперёд казалось неспешным, расстояние между подменышем и Леодом неумолимо сокращалось, пока до границы ни осталось не более десятка метров.
Блэтэйн бросила быстрый взгляд на мага через плечо - и сделала последнее, невероятное усилие, бросив собственное тело навстречу вероятной гибели, срывая дыхание, не жалея мышц. Что-то холодное и гибкое, словно щупальце морского чудовища, оплелось вокруг её лодыжки и дёрнуло назад. Земля внезапно ударила подменыша в грудь, лишая дыхания. Только на сей раз в этом происшествии не было ничего сверхъественного - Блэтэйн лежала ничком, буквально в метре от Барьера.
Она попробовала пошевелиться: как оказалось, в движениях её ничто не ограничивало кроме металлического кольца на ноге. А шаги за спиной становились всё ближе. Блэтэйн села. Потом встала, потянула цепь на себя.
Цепь поддалась на пару дюймов, не более, а Леод уже успел подойти к ней почти вплотную. В левой руке он держал другой конец цепи, несколько мотков которой ещё спали на его предплечье.
"Цепь, да? Такая же, как та, на которой была мама..."
Подменыш бросила попытки избавиться от оков, выпрямилась, глянула в лицо магу. Тот смотрел в ответ совершенно бесстрастно, словно ожившая статуя. Потом он сделал неуловимое движение рукой, и железная цепь послушно сползла с щиколотки Блэтэйн.
- Пойдём домой, - спокойно сказал мак Катэл. Подменыш попятилась. Стало ясно, что по доброй воле она не пойдет. - Не заставляй меня волочь тебя обратно силой, - тихо, но отчётливо произнёс маг. - Тебе всё равно никуда не деться.
Блэтэйн медленно покачала головой. На одном упрямстве сделала еще несколько шагов прочь от мага.
Леод взмахнул рукой, и цепь, взметнувшись в воздух, обвилась вокруг шеи полуфеи, замыкаясь с отчётливым щелчком. Потом маг развернулся и побрёл в сторону усадьбы, таща подменыша следом за собой словно животное. Девушка онемела от изумления, да настолько, что безропотно пошла вслед за Леодом. Когда первоначальный шок прошел, и Блэтэйн снова стала критически относиться к реальности, она даже попробовала цепь на прочность, но та не поддалась. Оставалось только молча идти, стараясь не отставать от мага, который то и дело нетерпеливо дергал свой "поводок", причиняя ей боль, всякий раз, когда по его мнению подменыш шла недостаточно быстро.
Когда они добрались до дома, маг отстегнул цепь очередным незаметным жестом, взял подменыша за плечи и буквально втолкнул в дом. Чем дальше Блэтэйн оказывалась от гибельного Барьера и чем ближе - к безопасной усадьбе, тем больше Леод успокаивался. В нём почти не осталось злобы и жестокости, направленной против того, кто пытался отобрать у него самое дорогое в жизни. Только вот волею судьбы его главная ценность и злейший враг были одним существом - его неверным подменышем.
Прикосновения Леода недьзя было назвать особо нежными, скорее, нарочито грубыми. Чтобы Блэтэйн не узнала, что он почувствовал, когда она попыталась сбежать от него навстречу верной смерти. И чтоб не узнала, какое облегчение он испытывал теперь, когда она оказалась в безопасности. Но всё равно, чувствуя её кожу под своими ладонями, маг внутренее содрогался, вспоминая о ночи под шкурой во время снежной бури и думая о том, во что же они оба превратились.
Подменыш почти не упиралась - сил уже не было. Все, на что ее хватало, - это болезненная полуулыбка, больше похожая на оскал, свойственная в равной мере агрессивному животному и умирающему человеку. Леод повёл её прямиком к подвалу, открыл дверь в тёмное помещение и молча подтолкнул Блэтэйн к короткой лестнице.
Она остановилась, глядя прямо перед собой, глухо рассмеялась. Голос ее был совершенно тусклым и мертвым.
- А ведь ты обещал, что не станешь держать меня в подвале, - и, не дожидаясь приглашения или тычка в спину, пошла по лестнице.
Леод молча захлопнул за ней дверь, закрыл на засов, прислонился спиной к дереву и устало сполз на пол. Теперь всё должно было быть хорошо. Потому что просто не могло быть иначе. Блэтэйн не сможет от него сбежать, не сможет причинить себе вреда. Но от осознания этого мак Катэлу не становилось легче ни на йоту.
За его спиной в гулкой темноте подвала раздался тихий плач.
Маг уткнулся лбом в дверь. Он не мог обнять подменыша, утешить, сказать, что всё будет хорошо. Она всё равно ему не поверит. Не мог оставить её у себя насильно, понимая, что Блэтэйн его уже не любит, если вовсе когда-то любила. И не мог её отпустить. Потому что. И хотя единственное что оставалось у Леода - это её плач за толстой деревянной перегородкой, это было куда лучше, чем не иметь совсем ничего. Не желая оставлять Блэтэйн одну в непроглядной тьме подвала, маг сел у стены и закрыл глаза.
В следующей серии
Леод проснулся посреди ночи, очнувшись от очередного кошмара, спросонья слепо потянулся к Блэтэйн и немало удивился тому факту, что под его рукой никого не оказалось. Маг тут же проснулся окончательно, приподнялся и огляделся. Убедившись, что подменыша нигде нет, он поднялся на ноги и отправился искать её. Обойдя почти все комнаты в доме, мак Катэл наконец-то обнаружил девушку сидящей в тёмной кухне.
- Блэтэйн? - тихо позвал он.
- Привет, - глухо сказала Блэтэйн.
- Ты не спишь? Что-то произошло? - в голосе мага звучала тревога.
- Помнишь, в то утро, что ты привел меня сюда, - медленно, с усилием, девушка подняла голову. - Ты тогда обещал мне кое-что...
- Я помню, - ответил Леод и прислонился спиной к стене, предвидя неприятный разговор.
- Я бы хотела уйти из твоего дома. - тихо попросила полуфея. Леод тяжело вздохнул, закрыл глаза, простоял так полминуты, собираясь с мыслями, а потом спросил:
- Мы можем поговорить об этом утром?
- Мне бы не хотелось откладывать этот разговор, - медленно, почти не разжимая губ, ответила Блэтэйн. У нее раскалывалась голова, слезились глаза и сердце больно бухало где-то в затылке.
- Может, объяснишь хотя бы, что произошло? - устало спросил маг. - Мне сложно соображать так, спросонья. Я и так сегодня днём весь измотался.
- Ничего не произошло. Я хочу уйти, - девушка взялась за виски, уперла локти в стол.
- Вот так внезапно? Посреди ночи? Может, ты всё-таки объяснишься?
- Мне нужно объяснять, почему я хочу, чтобы ты сдержал свое слово? - скривилась подменыш.
- Тебе нужно объяснить, почему ты решила меня бросить после всего, что у нас было, - холодно ответил Леод. - Мне кажется, что я этого заслуживаю.
Блэтэйн закрыла лицо ладонями, с силой нажала пальцами на веки - боль в глазах отступила, но не иссякла.
- А что у нас было в последние несколько недель?
Маг отвёл взгляд и потёр щетину на подбородке.
- Я был занят, только и всего, - чужим голосом ответил он. - Я обещаю тебе, что скоро это закончится.
- Не могу больше делить тебя с этой непонятной местью.
"Ложь, какая ложь, Блэтэйн..."
- Это борьба за выживание, Блэтэйн, это не простая блажь. И ты знала, на что шла, когда соглашалась стать моей леди.
- Я думала, что ты не солгал, когда говорил, что я могу уйти в любой момент, когда захочу.
- Я не удерживаю тебя насильно в темнице, - заметил маг. - Просто дай мне время, пока всё не закончится. Это не долго, обещаю. Если потом ты захочешь уйти, я не стану тебя удерживать.
- Я хочу уйти сейчас же, - сказала девушка.
- Ты же знаешь, что я не могу позволить тебе сделать это.
- Почему?
- Потому что я люблю тебя. И я не могу без тебя жить, также как я не могу жить, отрицая своё предназначение, - маг протянул руки к Блэтэйн, намереваясь обнять её. - Пожалуйста, останься со мной.
Девушка отпрянула с перекошеным от страха лицом. Опрокинув стул, на котором сидела, отскочила к стене.
- Не прикасайся ко мне.
Лицо Леода превратилось в ничего не выражающую маску. Он так и остался стоять с протянутыми руками, словно ему в спину только что воткнули нож. Наконец, он медленно опустил руки и произнёс:
- Похоже, не я один не хочу держать данное слово.
Блэтэйн медленно двинулась к выходу - вокруг стола, вдоль стены, держа мага в поле зрения, как дикий зверь. Подменыш и была диким зверем: в ней не было сейчас ничего человеческого, тем более фейского, движения стали скупыми и экономными, походка - скользящей, глаза сверкнули холодным блеском, дернулась верхняя губа. От животного ужаса в Блэтэйн проснулось и лезло на поверхность теперь все первобытное, что в ней было.
- Люди, - сказала она, и в ее голосе Леоду послышалось рычание. - Люди как дети, только и знают, что кричать "мое, моя".
- Конечно, ши куда умнее нас, - сухо ответил маг, так и не сдвинувшись с места. - Они знают, какие обещания надо давать и брать, чтобы обмануть, получить желаемое, не отдавая ничего в замен. Очень удобно быть моей, когда тебе нужна защита от злой колдуньи-тётушки и беспощадного холода. А когда надобность во мне отпала, можно обвинить меня в собственничестве и потребовать сдержать своё слово.
Блэтэйн замерла с поднятой ногой, дико глянула на мага, а потом вдруг выпрямилась и выскочила из кухни. Через несколько секунд хлопнула входная дверь.
На негнущихся ногах Леод направился в сторону оружейной. Хотя одет он был в одни лишь просторные шаровары, на шкафы и сундуки с одеждой маг даже не взглянул. Вместо этого он направился к стойке с оружием и снял с неё вполне обычную на вид цепь: несколько метров в длину и в палец толщиной. Затем он направился к выходу, неспешно и сосредоточенно наматывая оружие на предплечье левой руки.
Сердце мак Катэла билось всё медленнее, словно его кровь загустевала с каждой секундой. Пульс удар за ударом отдавался у него в висках, он почти физически ощущал неимоверный жар, исходящий от его тела. Стоило магу сойти с крыльца, и холодная земля под его босыми ногами стала чернеть, а растения - сгорать в считанные мгновения. Вены вздулись, превратившись в кошмарную багровую паутину под кожей. Леод остановился, огляделся и крикнул изо всех сил:
- Блэтэйн!
Девушка бежала задыхаясь: за ее спиной пышущее жаром чудовище окликнуло ее по имени, и у нее открылось второе дыхание. Полуфея с перекошеным от страха, обиды и ярости лицом неслась к границе Леодовых владений. Она знала, что безопасно попасть на ту сторону ей не удастся, а, скорее всего, она окажется где-то в непредсказуемой дыре, вполне вероятно, что непригодной для жизни, а может быть, ее вообще размажет между измерениями, но оставаться в доме убийцы своей матери она не могла.
Леод посмотрел на Блэтэйн, но ничуть не ускорил свой мерный шаг. Маг укусил основную фалангу указательного пальца, пока не почувствовал вкус собственной горячей крови во рту. Затем он позволил нескольким каплям упасть на землю, сосредоточился на беглянке и с силой сжал руку в кулак. Земля под ногами подменыша внезапно задрожала и буквально подбросила её вверх и назад, опрокидывая на спину.
Но Блэтэйн не была бы собой, если бы позволила себе сдаться. Она вскочила, отбежала в сторону и понеслась к Барьеру с удвоенной скоростью, только теперь еще и петляла по земле между деревьями, перескакивала мартовские лужи, канавы и сугробы лежалого снега.
А земля раз за разом отбрасывала её назад. И хотя неотвратимое продвижение мага вперёд казалось неспешным, расстояние между подменышем и Леодом неумолимо сокращалось, пока до границы ни осталось не более десятка метров.
Блэтэйн бросила быстрый взгляд на мага через плечо - и сделала последнее, невероятное усилие, бросив собственное тело навстречу вероятной гибели, срывая дыхание, не жалея мышц. Что-то холодное и гибкое, словно щупальце морского чудовища, оплелось вокруг её лодыжки и дёрнуло назад. Земля внезапно ударила подменыша в грудь, лишая дыхания. Только на сей раз в этом происшествии не было ничего сверхъественного - Блэтэйн лежала ничком, буквально в метре от Барьера.
Она попробовала пошевелиться: как оказалось, в движениях её ничто не ограничивало кроме металлического кольца на ноге. А шаги за спиной становились всё ближе. Блэтэйн села. Потом встала, потянула цепь на себя.
Цепь поддалась на пару дюймов, не более, а Леод уже успел подойти к ней почти вплотную. В левой руке он держал другой конец цепи, несколько мотков которой ещё спали на его предплечье.
"Цепь, да? Такая же, как та, на которой была мама..."
Подменыш бросила попытки избавиться от оков, выпрямилась, глянула в лицо магу. Тот смотрел в ответ совершенно бесстрастно, словно ожившая статуя. Потом он сделал неуловимое движение рукой, и железная цепь послушно сползла с щиколотки Блэтэйн.
- Пойдём домой, - спокойно сказал мак Катэл. Подменыш попятилась. Стало ясно, что по доброй воле она не пойдет. - Не заставляй меня волочь тебя обратно силой, - тихо, но отчётливо произнёс маг. - Тебе всё равно никуда не деться.
Блэтэйн медленно покачала головой. На одном упрямстве сделала еще несколько шагов прочь от мага.
Леод взмахнул рукой, и цепь, взметнувшись в воздух, обвилась вокруг шеи полуфеи, замыкаясь с отчётливым щелчком. Потом маг развернулся и побрёл в сторону усадьбы, таща подменыша следом за собой словно животное. Девушка онемела от изумления, да настолько, что безропотно пошла вслед за Леодом. Когда первоначальный шок прошел, и Блэтэйн снова стала критически относиться к реальности, она даже попробовала цепь на прочность, но та не поддалась. Оставалось только молча идти, стараясь не отставать от мага, который то и дело нетерпеливо дергал свой "поводок", причиняя ей боль, всякий раз, когда по его мнению подменыш шла недостаточно быстро.
Когда они добрались до дома, маг отстегнул цепь очередным незаметным жестом, взял подменыша за плечи и буквально втолкнул в дом. Чем дальше Блэтэйн оказывалась от гибельного Барьера и чем ближе - к безопасной усадьбе, тем больше Леод успокаивался. В нём почти не осталось злобы и жестокости, направленной против того, кто пытался отобрать у него самое дорогое в жизни. Только вот волею судьбы его главная ценность и злейший враг были одним существом - его неверным подменышем.
Прикосновения Леода недьзя было назвать особо нежными, скорее, нарочито грубыми. Чтобы Блэтэйн не узнала, что он почувствовал, когда она попыталась сбежать от него навстречу верной смерти. И чтоб не узнала, какое облегчение он испытывал теперь, когда она оказалась в безопасности. Но всё равно, чувствуя её кожу под своими ладонями, маг внутренее содрогался, вспоминая о ночи под шкурой во время снежной бури и думая о том, во что же они оба превратились.
Подменыш почти не упиралась - сил уже не было. Все, на что ее хватало, - это болезненная полуулыбка, больше похожая на оскал, свойственная в равной мере агрессивному животному и умирающему человеку. Леод повёл её прямиком к подвалу, открыл дверь в тёмное помещение и молча подтолкнул Блэтэйн к короткой лестнице.
Она остановилась, глядя прямо перед собой, глухо рассмеялась. Голос ее был совершенно тусклым и мертвым.
- А ведь ты обещал, что не станешь держать меня в подвале, - и, не дожидаясь приглашения или тычка в спину, пошла по лестнице.
Леод молча захлопнул за ней дверь, закрыл на засов, прислонился спиной к дереву и устало сполз на пол. Теперь всё должно было быть хорошо. Потому что просто не могло быть иначе. Блэтэйн не сможет от него сбежать, не сможет причинить себе вреда. Но от осознания этого мак Катэлу не становилось легче ни на йоту.
За его спиной в гулкой темноте подвала раздался тихий плач.
Маг уткнулся лбом в дверь. Он не мог обнять подменыша, утешить, сказать, что всё будет хорошо. Она всё равно ему не поверит. Не мог оставить её у себя насильно, понимая, что Блэтэйн его уже не любит, если вовсе когда-то любила. И не мог её отпустить. Потому что. И хотя единственное что оставалось у Леода - это её плач за толстой деревянной перегородкой, это было куда лучше, чем не иметь совсем ничего. Не желая оставлять Блэтэйн одну в непроглядной тьме подвала, маг сел у стены и закрыл глаза.
В следующей серии
Про ужасы прошлого
Jun. 19th, 2012 02:45 pmВ предыдущей серии
В атмосфере глухохо раздражения, плохо сглаживаемой попытками Леода не задевать острые углы, прошло еще несколько дней. Наконец, Блэтэйн решила, что настал момент выяснить, где без конца пропадает маг.
Проследить за Леодом было просто - он не делал никаких попыток замести следы, словно вообще не предполагал, что за ним могут следить. Маг добрёл до рощицы почти на самой границе своих владений, вошёл в круг, совершенно свободный от деревьев и растений, остановился в нём... и исчез.
Подменыш рассудила, что идти за ним будет в высшей степени неразумно, а потому вернулась в дом и весь день провела как на иголках, ожидая возвращения Леода. Под вечер она была настолько не в себе, что решила поговорить с мечом. Блэтэйн подкралась к нему, словно оружие могло сбежать, и тронула рукоять пальцами.
( + + + )
В следующей серии
В атмосфере глухохо раздражения, плохо сглаживаемой попытками Леода не задевать острые углы, прошло еще несколько дней. Наконец, Блэтэйн решила, что настал момент выяснить, где без конца пропадает маг.
Проследить за Леодом было просто - он не делал никаких попыток замести следы, словно вообще не предполагал, что за ним могут следить. Маг добрёл до рощицы почти на самой границе своих владений, вошёл в круг, совершенно свободный от деревьев и растений, остановился в нём... и исчез.
Подменыш рассудила, что идти за ним будет в высшей степени неразумно, а потому вернулась в дом и весь день провела как на иголках, ожидая возвращения Леода. Под вечер она была настолько не в себе, что решила поговорить с мечом. Блэтэйн подкралась к нему, словно оружие могло сбежать, и тронула рукоять пальцами.
( + + + )
В следующей серии
Про неумение общаться
Jun. 18th, 2012 02:47 pmВ предыдущей серии
Леод проснулся среди ночи, с резким звуком выдохнув воздух из лёгких, почти мгновенно приняв вертикальное положение, открыв глаза в поисках опасности, сжав правую руку в кулак. Сердце мага бешено колотилось в груди, он судорожно глотал воздух. Пару мгновений мак Катэл осматривал помещение, пока не осознал, что находится в собственном доме. Но это новость не успокоила кровь, с безумной скоростью циркулирующую в его венах.
- Ты что? - спросонья поинтересовалась Блэтэйн.
- Просто сон про кровь, - ответил Леод, помотав головой. - Мне часто он снится. Только теперь я был в огненной клетке, из которой никак не мог выбраться наружу.
Слово "клетка" неприятно укололо девушку.
"Неужели что-то понял?"
( + + + )
В следующей серии
Леод проснулся среди ночи, с резким звуком выдохнув воздух из лёгких, почти мгновенно приняв вертикальное положение, открыв глаза в поисках опасности, сжав правую руку в кулак. Сердце мага бешено колотилось в груди, он судорожно глотал воздух. Пару мгновений мак Катэл осматривал помещение, пока не осознал, что находится в собственном доме. Но это новость не успокоила кровь, с безумной скоростью циркулирующую в его венах.
- Ты что? - спросонья поинтересовалась Блэтэйн.
- Просто сон про кровь, - ответил Леод, помотав головой. - Мне часто он снится. Только теперь я был в огненной клетке, из которой никак не мог выбраться наружу.
Слово "клетка" неприятно укололо девушку.
"Неужели что-то понял?"
( + + + )
В следующей серии
